Густые сосновые леса и горные вершины дают приют суровым далькрецианским чабанам, которые годами пасут свои стада в полном уединении, прежде чем спуститься на побережье, чтобы поучаствовать в необыкновенном праздничном фестивале, известном как «Длиннейший вечер».

Каждый город Далькреции гордится своим особым «Длиннейшим вечером» как лучшим в своем роде и зачастую тратит годы на подготовку одного такого праздника.

НА ЧТО СТОИТ ПОСМОТРЕТЬ:

Доралъские горные козлы — их можно увидеть прыгающими с высочайших утесов. Также можно наблюдать карликовых коз, лазающих по деревьям, и крайне застенчивых пещерных коз.

Далъкрецианские чабаны — в характерных черных плащах и с внушительными усами, далькрецианские чабаны знамениты своей необычайной силой, выносливостью и нелюдимостью.

Корби отпустила карандаш, и он закачался на шнурке, висящем у нее на шее.

«Где-то там есть красивейшее побережье Далькреции со всеми его достопримечательностями… которые я никогда не увижу, — подумала Корби. — Мне светит лишь учеба в этой мерзкой Школе Высокой Бухты».

Тяжко вздохнув, Корби захлопнула путеводитель Хоффендинка.

Я так давно заточен в этом пустом дереве, что уже начинаю забывать… Дворцовые сады, Маленькую девочку, что приходила под звуки цимбал, и пятна солнечного света в тихих уголках сада… Все…

Корби не смогла бы сказать наверняка, что именно заставило ее так поступить. Возможно, это были скрипучие шаги, донесшиеся с трапа, ведущего на верхнюю палубу, или шепчущиеся голоса, или же нечто бутылочно-зеленое, промелькнувшее лишь на секунду. Чем бы это ни было, но Корби точно знала, что совсем не хочет быть обнаруженной здесь, на верхней палубе, в совершенном одиночестве — и уж конечно, не Братством Клоунов.

В отчаянии она озиралась по сторонам. Где же здесь можно спрятаться?

Под этим креслом? Заметят. За этой белой трубой? Они сразу же ее обнаружат. А может?..

Ну конечно же! Спасательная шлюпка. Именно то, что нужно!

Корби вскарабкалась по борту лодки, которая покачивалась прямо над ее головой, и, как раз вовремя, нырнула под брезент. Скрип туфель приблизился, а шепот стал громче.

— Не-а, Ошибаешься, Бембо, дружище. Здесь ни души, чтоб мне провалиться, — сказал хриплый голос.

Корби передернуло.

— Но послушай же, Франклин-Готик, — проговорил другой, тоже чуть хрипловатый голос, — здесь, у поручней, определенно кто-то стоял.

— А теперь нет, а значит, и быть не могло, — послышался третий голос, высокий и нетерпеливый.

— Точно, Палатино. Мы совершенно одни. А теперь идите сюда. Встаньте полукругом. И ты тоже, Гарамонд. Хватит мечтать, соберись!

Корби узнала зловещий голос мистера Таймс-Ромэиа.

— Прости, шеф, — донесся жирный и словно бы жующий голос, очевидно принадлежащий мистеру Гарамонду. — Просто я до сих пор слышу, как он поет — вот тут, в моей голове, — свою печальную песню… И мне его уже как-то жалко…

У Корби перехватило дыхание. Так, значит, клоуны все знают об этой печальной песне!

— Да хватит тебе ныть, — со злобой сказал Франклин-Готик. — Ведь главная запара уже позади, правда, шеф? Теперь нужно просто затихариться, покуда…

Наверху, в спасательной шлюпке, сердце Корби билось так сильно, что ее удивляло, как Братство Клоунов этого не слышит. Казалось, клоуны столпились возле поручней прямо под ее лодкой.

— Тихо вы, — угрожающе прошипел Таймс-Ромэн. — Да будет тебе известно, Франклин-Готик, «главная запара». как ты изволил выразиться, еще далеко не позади. А что касается тебя, Гарамонд, то не раскисай. Печальная песня — ну ты и сказанул! Все это только у тебя в голове. Помните: мы — Братство Клоунов, ясно вам? Так кто мы такие?

— Братство Клоунов! — хором прокричали остальные.

— И нам ничего не страшно, — продолжил Таймс-Ромэн, — кроме…

— …вялых аплодисментов и метко запущенного кремового торта! — хором докончили клоуны.

— Вот это верно! — сказал Таймс-Ромэн. — Так что не забывайте об этом! Проделав для директрисы эту работенку, мы будем богаты, братья! Бога ты, вы меня слышите?

— Мы тебя слышим, брат, — ответили остальные.

— Не будет больше «королей манежа» и акробатов, глядящих на нас свысока. Нам не придется разогревать публику перед метателями ножей и жонглерами. Нет, если у нас все получится, мы сами купим весь цирк. Мы сами будем там хозяйничать — и тогда посмотрим, кто над кем посмеется!

Корби услышала, как все пятеро сдавленно загоготали.

— Все, что нам теперь нужно делать, — это держать ухо востро и глаза нараспашку. И если мы заметим, что кто-то шпионит…

— Или вынюхивает, — добавил Гарамонд.

— Или подглядывает, — сказал Бембо.

— Или подслушивает, — вставил Палатино.

— Или сует нос не в свое дело, — прошипел Франклин-Готик.

— Тогда все мы знаем, что с ним случится, ведь так, братья?

Корби не могла этого видеть, но была уверена, что звук, который до нее донесся, был кивком четырех бутылочно-зеленых котелков. Она похолодела.

— Вот именно, — прошептал Таймс-Ромэн. — Несчастный случай. Крайне несчастный случай.

Один. Я совершенно один в этом пустом дереве. Земля все еще раскачивается, а солнце совсем не светит…

— В общем, я поговорила с этим милым молодым лейтенантом, — несколько рассеянно произнесла миссис Флад, которая сидела перед зеркалом и была очень занята своими волосами. — А он уже сам переговорил с этими странными джентльменами… как ты сказала они себя называют, дорогая?