– Меня это саму удивило, Кит. Обычно твой дядюшка щедростью не отличается.

– Он не скупердяй, мама, просто дяде Генри свойственна чрезмерная экономность. При этом ему совершенно не хотелось, чтобы Эвелин получил наследство, обремененное долгами. Если вы сейчас откроетесь ему, он, я уверен, оплатит все ваши долги вместе с остальными.

Мать устремила на сына недоверчивый взгляд.

– Ты, наверное, в уме повредился, Кит! Стоит мне подумать о том, как он то и дело порицательно высказывается обо мне, а Эвелина называет распутником и транжирой, хотя его долги ничто по сравнению с моими… Нет уж! Лучше я погибну, чем отдамся на его милость. Он, чего доброго, навяжет мне самые невыносимые условия. Я до конца моих дней вынуждена буду прожить в этом ужасном Дауэр-Хауз в Рейвенхерсте, а то еще хуже…

Несколько секунд Фенкот хранил молчание. Ему было известно – дядя Генри, лорд Брамби, считает свою прелестную невестку неисправимой. Молодой человек осознавал, что в словах матери есть доля истины.

– Какого черта Эвелин не расскажет ему обо всем? – помрачнев, промолвил Кит. – Ему было бы намного легче договориться с дядей, чем вам, маменька.

– Ты так полагаешь? – с явным недоверием в голосе произнесла графиня. – Весьма сомневаюсь. К тому же я никогда не говорила ему об истинном положении дел. Я и помыслить об этом не могла. Как я могла предположить, что каждый, кому я должна денег, вдруг настойчиво начнет требовать уплаты долга? Некоторые из моих кредиторов ведут себя, признáюсь, весьма вызывающе. Я не хотела надоедать Эвелину своими неприятностями в то время, как сын и сам в натянутых отношениях с сэром Генри. Надеюсь, ты меня хорошо знаешь и не сочтешь, будто я способна быть столь эгоистичной!

Кривая улыбка тронула его губы.

– А теперь, матушка, скажите мне, как вы собирались устраивать свои дела, если ничего не хотели рассказывать Эвелину.

– Ну, мне тогда казалось, что и без этого все уладится само собой, – призналась леди Денвилл. – Я хочу сказать, что прежде мне никогда не приходилось оплачивать мои счета, разве что изредка, если меня уж слишком просили, а потом, представь мое изумление, когда мистер Чайльд, хотя и в вежливой манере, отказался одолжить мне три тысячи фунтов стерлингов, с помощью которых я смогла бы расплатиться с текущими долгами. А еще он просил меня не превышать кредит ни на одну гинею, как будто я не платила проценты сполна. Мне пришлось дать ему обещание.

Сбитый с толку, Кит спросил:

– Но с какой стати вы заговорили о Чайльде? Отец никогда не держал денег в его банке.

– Нет, конечно, однако мой отец держал у него свои деньги. Теперь же, когда твой дедушка отошел в мир иной, с Чайльдом ведет дела дядя Бейверсток. Я знакома с мистером Чайльдом уже давно. Замечательный человек, и прежде он был сама любезность. Именно поэтому я решила открыть счет в его банке.

На голове мистера Фенкота зашевелились волосы. Надо было узнать побольше об этом самом счете в банке Чайльда. Как понял из запутанных объяснений Кит, он возник вследствие крупной ссуды, предоставленной графине введенным в заблуждение мистером Чайльдом. Сын слушал ее со все возрастающим душевным смятением. Видя его замешательство, матушка умолкла и положила свою руку поверх ладони Кита.

– Ты наверняка знаешь, как это бывает, если кто-то оказывается, по выражению Эвелина, в затруднительном положении, – успокаивающим тоном произнесла мать. – Мне это всегда напоминало петушиные бои. Та же вульгарность и жестокость! Кит! Ты когда-нибудь оказывался в долгах?

Молодой человек отрицательно покачал головой. В глазах его вспыхнула жалость.

– Боюсь, что нет.

– Никогда? – воскликнула леди Денвилл.

– Да, ни одного долга, который я не смог бы тотчас же выплатить. Я могу одалживать немного здесь и там, но… Только не смотрите на меня такими глазами, маменька. Меня, слово чести, не подкинули вам в детском возрасте эльфы.

– Это столь необычно, что я не знаю… По-моему, у тебя просто не было возможности влезть в долги, пока ты почти все время жил за границей, – снисходительно заметила она.

У молодого человека перехватило дыхание, но он все же выдавил из себя:

– Да уж, мама…

А затем Кит безудержно расхохотался, запустив растопыренные пальцы в свои каштановые кудри. Графиню его поведение ничуть не обидело. Она вторила ему своим смехом.

– Теперь ты вновь стал таким, каким я тебя помню. На секунду, всего лишь на миг, ты напомнил мне своего отца. Даже представить себе не можешь, что я при этом ощутила!

Подняв голову, Кит принялся вытирать слезящиеся от смеха глаза.

– Полноте! Неужели все так плохо? Обещаю больше не походить на моего папеньку. Вот только… Когда Чайльд предоставил вам кредит, вы, надеюсь, поставили Эвелина в известность?

– Нет, хотя, пожалуй, следовало бы это сделать… Как-то посреди ночи мне пришло в голову, что я могу обратиться за ссудой к Эджбастону. Не удивительно ли то, дорогой, что самые важные решения приходят ночью?

– И вы решили обратиться к лорду Эджбастону? – повысил голос мистер Фенкот.

– Да. Он согласился одолжить мне пять тысяч фунтов стерлингов… под проценты, разумеется. Таким образом у меня вновь появились деньги. Не хмурься, Кит. Думаешь, было бы лучше, если бы я обратилась за помощью к Бонами Рипплу? Впрочем, я бы и не смогла. Он как раз в то время уехал в Париж, а дело было довольно срочным.

Насколько мог вспомнить Кит, этот самый сэр Бонами был пожилым и чрезвычайно богатым денди, часто посещающим их дом. Кит вместе с братом нередко подшучивал над ним, а вот отец относился к нему с полнейшим безразличием. В прошлом сэр Бонами принадлежал к числу многочисленных поклонников их маменьки, а когда она вышла замуж, превратился в самого верного ее чичисбея.[8] Многие считали, что он остался холостяком, сохраняя верность своей первой любви. Поскольку фигурой сэр Бонами напоминал переспелую грушу, обрюзгшие щеки покрывали крупинки нюхательного табака, а на лице застыло выражение бессмысленного дружелюбия, даже самые злостные сплетники не могли обнаружить в его поведении ничего, за исключением пищи для множества шуток и каламбуров. Близнецы, привыкшие к частым визитам сэра Бонами на Хилл-стрит, воспринимали его с той же высокомерной терпимостью, какую выражали при виде маминой любимицы – растолстевшей комнатной собачонки. И хотя Кит расхохотался бы, если бы ему сказали, что в отношении сэра Бонами к его матери есть хоть что-то предосудительное, мысль, будто леди Денвилл обратилась бы к нему за помощью в решении ее финансовых проблем, молодому человеку очень не понравилась. Он не преминул вслух выразить свою точку зрения.

– Боже правый, Кит! Как будто я не делала этого прежде! Много раз! – воскликнула миледи. – Это весьма удобно! Бонами невероятно богат, поэтому его не беспокоит, сколько моих векселей у него накопилось. Он ни разу не требовал у меня уплатить проценты. Уверена, мысль об уплате мной долгов даже не приходила ему в голову. Манеры сэра Бонами, возможно, смешны, а с каждым прожитым годом его фигура становится все толще, но он – тот человек, на кого я привыкла полностью полагаться все это время. Я поручила ему продать мои драгоценности, предварительно заказав их точные копии. А еще… – Она внезапно умолкла. – Не стоило мне говорить о нем. Я никак не могу выбросить это из головы. Именно потому Эвелин вынужден был уехать из Лондона.