– Вам действительно следует быть осторожнее, Ланг, – заметил он, жестом заставляя Хильду убрать ладонь с раны. – Это все-таки тренировка. Учитывайте возможности сокурсников.

– Думаете, в настоящем бою противник будет делать скидку на то, что она девчонка? – презрительно фыркнул Виктор. – А все туда же, в боевой отряд рвется…

Пока преподаватель останавливал кровь, Хильда видела, как многие парни переглянулись и согласно закивали. Ей оставалось радоваться тому, что так сделали не все.

– Я, кстати, и сам служил в боевом отряде, – заметил Соло, закончив с Хильдой и повернувшись к Виктору. – Пять лет. И дважды обязан жизнью, как вы изволили выразиться, девчонке.

Хильда посмотрела на него с благодарностью. Гедеон Соло и так был одним из ее любимых преподавателей. Хотя бы потому, что он некоторое время служил вместе с ее отцом. До того, как тот влез в политический заговор и был изгнан. В свои сорок пять Соло оставался высоким, хорошо сложенным, светловолосым красавцем со сносным чувством юмора и уважительным отношением к женской половине курсантов. Что среди бывших легионеров-боевиков встречалось не так часто.

Виктор виновато потупил взгляд, но ненадолго. Стоило преподавателю отвернуться, как он тут же бросил на Хильду хмурый взгляд исподлобья.

– Идите в лазарет, Сатин. Кровь я остановил, но срастить ткани и снять боль сможет только профессиональный медик. Фехтовать сегодня вы все равно не сможете. Остальным продолжать. Мне кажется, я не давал команды остановиться.

Вокруг вновь зазвенела сталь, а Хильда поплелась в раздевалку, в которой остался ее китель. Его пришлось нести в руке, потому что раненное плечо по-прежнему горело огнем и отказывалось повиноваться.

Поскольку занятия по фехтованию проходили в спортивном корпусе, а лазарет находился в основном, ей пришлось пересечь двор. Сентябрь только начался, и на улице было еще достаточно солнечно и тепло. Это позволяло надеяться, что прогулка в одной мокрой от пота майке не закончится для нее простудой.

– О, надо же, кто тут у нас! – почти радостно воскликнула Ада Вилар, штатный доктор лазарета Академии.

Она всегда казалась веселой и радостной. Даже когда курсанты умудрялись сильно друг друга покалечить, доктор Вилар продолжала улыбаться и говорить нарочито бодро. Порой создавалось впечатление, что вся ее жизнь – бесконечный праздник, но все знали, что это не совсем так. Вилар в одиночку растила сына, рассказывая всем, что его отец – легионер, погибший при исполнении. Правда, она никому и никогда не называла имени того легионера, ссылаясь на то, что он все равно не успел на ней жениться. Все, конечно, понимали, что это значит, но делали вид, что верят в историю с погибшим героем.

– Что у нас сегодня? – поинтересовалась доктор Вилар, собирая пшеничного цвета волосы в аккуратный «хвост», чтобы они не мешали осмотру.

Хильда с трудом взобралась на высокую кушетку и продемонстрировала ей плечо. Доктор Вилар ненадолго нахмурилась, сначала изучая рану взглядом, а потом дополнительно исследуя с помощью магии. Закончив, она вздохнула.

– Мне надо серьезно поговорить с профессором Соло. Боевые мечи на занятиях у курсантов второго года – это недопустимо!

Хильда пожала плечами. Она считала, что в мире, где подобное ранение можно полностью излечить за несколько часов, тренировки с боевыми мечами вполне допустимы даже в первый год обучения.

– Хоть бы кровотечение нормально научился останавливать, – проворчала доктор Вилар, а потом предупредила: – Сейчас будет больно. Мне придется снова открыть рану.

Хильда стиснула зубы и малодушно прикрыла глаза, но ей удалось не застонать в голос.

Со сращиванием тканей доктор Вилар управилась довольно быстро, минут за двадцать. Это были не очень приятные двадцать минут, но не смертельные: за время учебы болевой порог у Хильды заметно повысился. Она считала это плюсом, поскольку едва ли в боевом отряде травмы были редкостью.

– Все-таки девушкам вроде тебя не стоит стремиться в боевики, – мягко заметила доктор Вилар, когда закончила.

Ее серо-голубые глаза светились сочувствием и материнской заботой, но Хильда так часто слышала эту фразу за последние полтора года, что она неизменно вызывала у нее раздражение. Каким бы тоном и с какими бы чувствами ни была произнесена.

– Я как-нибудь сама разберусь, куда мне стремиться, спасибо, – ее голос прозвучал довольно резко, но доктор Вилар только улыбнулась в ответ.

– Ты знаешь, есть ведь разные снадобья, – она выразительно посмотрела на Хильду. – Они не очень-то одобряются, я бы и сама не стала их рекомендовать, но… – она вздохнула. – Но в твоем случае они могут уравнять шансы с противником вроде Виктора Ланга.

Хильда хмуро посмотрела на нее исподлобья. Она слышала про такие снадобья. Стоило кому-то продемонстрировать на тренировке или зачете результат выше обычного, за спиной его тут же начинали шептаться об усилителях – снадобьях, которые могли придать сил, ловкости, выносливости, скорости реакции. Поговаривали даже, что в боевом отряде их принимают перед некоторыми рейдами вполне официально.

Однако Хильда не верила в них. Во-первых, отец никогда не говорил ни о чем таком. Он прослужил в боевом отряде неполных два года, и если бы что-то такое было там в ходу, он бы знал. Во-вторых, к любым допингам она относилась настороженно. Особенно к «не очень-то одобряемым». Хильда подозревала, что будь они безвредны, их бы точно одобряли и принимали все, кому был важен результат.

Хильда хотела попасть в боевики и была готова приложить к этому максимум усилий, но терять голову и травить себя сомнительными снадобьями не собиралась. Либо она сделает это честным путем, либо примет поражение.

Ей ничего не пришлось говорить вслух, доктор Вилар и так все поняла и одобрительно кивнула, но тут же заявила:

– Кроветворное, обезболивающее и общеукрепляющее выпить придется, ты знаешь правила.

Правила Хильда знала, поэтому послушно проглотила все три упомянутых снадобья под пристальным взглядом доктора. Обезболивающее подействовало сразу, да и после сращивания тканей рука уже не болела, а скорее немного ныла, поэтому Хильда без труда натянула китель и застегнула его.

– Спасибо, доктор Вилар, – поблагодарила она с чувством, давая понять, что сожалеет о своей грубости.

– Да не за что, – отмахнулась доктор Вилар, убирая бутыли со снадобьями обратно в шкаф. – Ты береги себя.

– Обязательно!

С кушетки Хильда спрыгнула уже более ловко, чем взбиралась на нее. О физических упражнениях на сегодня можно было забыть, но пропускать лекцию по теории темной маги не следовало, поэтому она поторопилась к выходу из лазарета.

Не успела она переступить порог, как перед ней взмахнула крыльями крошечная фея. Одна из тех, что разносила корреспонденцию по территории Академии. Бросив Хильде записку, фея тут же удалилась, что означало: ответ не требуется. Из содержания записки сразу стало ясно почему.