– То есть, если я правильно понял, в вашей сладкой парочке жертвенный баран уже назначен?

– Сам ты баран! – взвился Сан-Саныч, хотя конкретно его, собственно, я этим чудным домашним животным и не называл. Взвился и… тут же стух обреченно. – Да, впрочем… Скорей всего. Не знаю, как этот чертов зачет сдать. Старик, ты же вундеркинд, придумай что-нибудь.

– Заболей.

– Да уж. Долго думал, «улыбка природы»?

– Тогда на гауптвахту загреми.

– Ты с Луны свалился? Нет у нас гауптвахты. Только следственный изолятор. И если туда загремишь, то выход только на восток. На северо-восток, если точнее.

– Ну, я не знаю. Сдашь со второго раза, если лажанешься, чего здесь страшного?

– Ты вообще дикий? А еще вундеркиндом называется. Не сдашь – минус премия, второй раз – под взыскание, третий – несоответствие, четвертый…

– Хватит, хватит. Я понял. Запамятовал просто… масштабы вашего маразма.

– Вашего?

– Мальчики, хватит, не ссорьтесь, – вовремя вступилась Ирина. Она-то прекрасно знает, что я имел в виду.

– Во! Я придумал, Саныч. Надо дело какое-нибудь форс-мажорное замутить!

– Форс… чего? Мутить?

– Организовать! И чего-нибудь горящее! Острое. Резонансное. Суперпуперважное. Чтобы не до зачетов стало начальству. Как с похитителями девушек было, помнишь? Из Москвы тогда проверяльщики сюда косяком шли. Или с Богданом-антисоветчиком…

– Ну, так-то так… Только где такое дело взять?

– Слушай, тут старушки в поликлинике про групповое убийство чего-то сплетничали. На Северной. Нет информации?

– Не-а. А когда это было?

– Не доложили бабушки. Поставлю им на вид. Ирина, узнаешь?

– Легко. Только было бы там что-то важное…

– Да это понятно. Просто… как бы это объяснить…

Как сослаться на чутье?

Про мою чуйку в отделе ходят легенды.

Про то, что неприятности в форме интересующих Контору правонарушений тянутся к моей травмированной пятой точке, словно мухи на… мед. Пчелы, наверное, будет точнее, да не суть важно. Важно то, что в новой своей реинкарнации, в теле восьмилетнего школьника взрослое сознание притягивает к себе самые опасные злоключения.

Проверено опытом.

Необъяснимо, но факт. Очень нужный и полезный факт для нашего начальника. И он просчитал этот феномен с первых же минут нашего знакомства позапрошлым летом. Влет. Может быть, наш Шеф тоже того… какая-нибудь аномалия? Во всяком случае, в деле своем он зверь. И чутья это касается, и опыта, и навыков.

Так вот, подсказывает мне моя чуйка, что убийство стариков и бездетной женщины в местечке Камышлы не так просто, как кажется. И не пьяный маргинал это сотворил, тут моя интуиция просто в истерике бьется. Не так все просто.

К тому же… собака.

Почему мне так не дает покоя расправа над животным?

Люди убиты! Молодая женщина и ни в чем не повинные старики! Где-то землю топчет нелюдь, воздух собой паскудит, а я уперся рогом в собаку…

Неожиданно я заметил, что вокруг воцарилась напряженная тишина.

Затаив дыхание мои товарищи ждали, что я там дальше буду оракульствовать.

Да что же это такое? Что это за культ моей личности? Может, мне с бубном в следующий раз на работу приходить? Да с вороньими черепами на поясе тут пляски устраивать? Вокруг костра из учебников по истории партии? Как дети малые…

Я вздохнул.

– Не знаю. Мало информации. Ирин, узнай, а? Село Камышлы на Северной стороне. Пожилой хозяин, его жена и взрослая дочь зарублены топором. И собака… тоже. Вроде нашли подозреваемого, односельчанин-алкоголик.

– Хорошо, узнаю. Только к вечеру. Поздно уже будет…

– И еще. Это не из-за зачетов. Просто… неспокойно мне что-то…

– Ага! Когда тебе «что-то неспокойно», у нас пуканы рваться начинают!

– Саша!

– То есть я хотел сказать… э-э…

– Не напрягайся, Сан-Саныч. Все поняли. И… ты прав. Чувствую, опять мы на пороге грандиозного шухера. По крайней мере, в виде предстоящих Ленинских зачетов – это уж точно. Как минимум.

– Умеет же утешить… мама моя! Двадцать минут осталось. Чего еще почитать?

Черт. Козет явно в панике. Этот дядя с десятком головорезов справится походя, не напрягаясь, – даже пульс не участится. А здесь перед простеньким экзаменом – явно в предынфарктном состоянии.

– Саша, ничего не читай, нет смысла. И нового не запомнишь, и старое в голове перемешаешь в винегрет. Лучше расслабься и переведи дух, больше пользы будет. Медитируй.

– Тебе, Ирина, хорошо говорить. У тебя память как…

Не продолжил аналогию. Зная Козета с его «образным» мышлением, все поняли – продолжения не будет. Тем более что мой инструктор в трансе. Аж жалко мужика.

– Слушай, Саныч! Хочешь «козырь в рукаве»?

– Чего-чего?

– Есть одна информация, которая может тебе помочь на зачете.

– Ну?

– Какой съезд был последним?

– Тоже мне вопрос. Двадцать четвертый – на каждом углу транспаранты…

– Правильно. Про итоги съезда спрашивать не буду, их не каждый горкомовец сможет внятно перечислить. Но ты должен знать твердо – резолюцию по отчетному докладу можно образно назвать… запомни, Саныч… Брежневской «Программой мира».

Опасная игра вообще-то.

Нет пока еще в природе понятия «Программа мира», хотя резолюция принята аж четыре года назад. Лишь в этом году брежневские подхалимы станут называть стратегию царя Леонида пафосным словом «Программа…». По образу и подобию завсегдатая Мавзолея, питавшего слабость к этому словечку. И если Козет между делом вставит это креативное словосочетание в свое блеяние на зачете, это будет по-новаторски дерзко. И в десятку, так как искомые тенденции уже витают в воздухе.

Так пусть Саныч и будет первым!

– Саша, ты запомнил?

– Да, Ир. «Программа мира». Брежневская. Я же не тупой. Разрядка там. Ограничение ядерного вооружения, термоядерного, химического…

– Саныч, уважаю. Все правильно. Фишку придерживай напоследок. Сразу козырями не свети.

– Витек! Ты уж как маленькому мне не разжевывай.

– Все, молчу-молчу.

Вот и хорошо.

Оклемался вроде, раз огрызается.

А нам того и надо.

Не помогла Сан-Санычу «Программа мира».

Видимо, не до конца ее продумал наш «дорогой Леонид Ильич». Либо Козет тормознул, впал по своему обыкновению в ступор, когда не надо. На деталях, скорей всего, посыпался. Срезал его на мелочах суровый партизан идеологического фронта. На тонкостях и нюансах возмужания всеми нами любимой партии в годы Гражданской и Великой Отечественной войн. Скажу по секрету, при желании на этой теме засыпать можно любого! Даже меня, не побоюсь этого позорного признания.