Делать это на виду у всех было страшно. Все внимательно смотрели на нас с Каролиной, будто хотели увидеть шоу. И раз они хотели шоу, я решил, что они получат его.

«Сейчас или никогда», – скомандовал я себе. После этих слов я, как правило, не отступал. И делал то, что делать боялся или не хотел.

Под одобрительный гул пацанов я взял тонкое нежное лицо Каролины в свои ладони, склонился к нему и поцеловал, не зная, правильно делаю или нет. Я старался быть нежным, но напористость победила.

Каролина обняла меня – сначала несмело, а потом ее пальцы стали сжимать мои плечи все сильнее и сильнее. И я понял, что все хорошо. Ей нравится. Она отвечает мне. И никто не смеется за нашими спинами.

Мы целовались долго – оба были неопытны и обоим сердца жгла страсть.

1.5

Не знаю, почему в какой-то момент я решил, что целую Дашку. Наверное, во всем был виноват алкоголь. Когда я отстранился от Каролины, чувствуя, как зашкаливает пульс, и обернулся назад, то увидел бледное лицо Сергеевой. И испугался на миг – как так? Почему она там? Я же только что целовал ее, она – со мной.

И только потом до меня дошло – я целовал Каролину. При Дашке. И, кажется, это ей не понравилось. Она обиделась. Но почему? Разве не она говорила, что даже Скотский лучше меня? Черт, он просто мешок с камнями, что она в нем нашла-то?!

Забавно, виноват был я. Но при этом злился на Дашку из-за ее нового дружка. Я то и дело вспоминал, как день назад она говорила мне, что отношения ей не нужны. И, видя, как она позволяет ему обнимать себя, осознавал – Сергеева солгала. Опрокинула меня. И повелась на Скотского (Стоцким мне упорно не хотелось его называть).

Я был так на него зол, что мы с этим петухом снова стали задираться. Я реально готов был ему врезать, но нас развели парни. Однако я знал, что эта вписка закончится дракой. Чувствовал это. И не зря.

Как это вышло, я плохо помню. Кажется, они столкнулись на кухне – Дашка пролила что-то на платье Каролины. А я наехал на нее, потому что был зол. «Даша! – хотелось крикнуть мне. – Какого фига ты мне соврала?!»

– Пошел к черту! – вполне логично послала меня Дашка.

– Сама иди! Как всегда от тебя одни неприятности, – рявкнул я в ответ, стараясь не смотреть на ее ноги.

И тут пришел он – тот, кто, по мнению моей вроде бы любимой девушки, был лучше меня. Чем лучше? Тем, что ставил малолеток на счетчик в школе?

– Какого фига ты на мою девчонку голос повышаешь? – поинтересовался Скотский, и меня накрыло.

«Моя девчонка»? Это с каких, мать твою, пор, она – твоя?

Я просто подошел к нему и молча врезал по морде. Он не ожидал и отлетел в сторону. Потом вскочил и набросился на меня. А я только этого и ждал.

Скотский дрался лучше – чувствовался опыт. Да и в подлых приемчиках он был спец. Но я был более техничным и быстрым. И очень злым.

Злость всегда придает силы.

Не знаю, чем бы все закончилось, но нас снова разняли. Думаю, я разнес бы ему пол-лица. Но, увы. Такую роскошь мне не позволили.

После драки Дашка и Ленка куда-то убежали, заставив меня почувствовать себя виноватым – наверное, они испугались наших разборок. Правда, долго я в себе не копался. Приехали вызванные соседями менты, и нас всех увезли в участок.

Забирал меня отец. Сначала он был зол и пригрозил мне домашним арестом на все лето. Однако потом приехала мать Каролины, и начались новые разборки. Эта тетка, на которую Каролина была абсолютно не похожа, стала орать на меня, решив, что я – парень ее драгоценной дочери.

Не помню уже, что конкретно несла ее мать. Помню только, что пыталась поставить меня на место. И популярно объясняла мне, кто я, а кто ее дочь. Кричала, что мы – из абсолютно разных миров, чтобы я не смел приближаться к Каролине ни на шаг. Иначе у меня будут большие неприятности.

Тут уже не выдержал отец. Вступился за меня.

– Прости, она всегда такая, – тихо сказала Каролина, пока ее мать орала на моего отца, а весь участок дружно делал фейспалм.

– Все в порядке. Ты что, – улыбнулся ей я с сочувствием.

– Иногда я ее ненавижу, – вдруг вырвалось у нее. – Вечно ведет себя как хабалка. Выставляет себя посмешищем. И меня заодно. Прости, Дан.

– Гражданка, вы не могли бы потише? – попросил в это время кто-то из ментов.

– Я сама буду решать: потише мне быть или погромче. А на вас и вовсе в суд подам. Притащили моего ребенка в такое место! Как преступницу!

– Следить нужно за своим ребенком, дамочка.

– Не поняла – вы меня «дамочкой» назвали? – стала задыхаться она от гнева. – Да вы знаете, что я…

– Мама, хватит! – вдруг громко и звонко сказала Каролина. – Прекрати, пожалуйста. Стыдно.

На этом ее мать успокоилась и утащила Каролину из участка. А меня увез домой отец. И еще час я выслушивал от него нудную лекцию о том, что не стоило пить и драться.

Каролине действительно было стыдно. На следующий день она даже приехала ко мне домой – извиняться.

– Пожалуйста, прости, – повторяла она, пряча глаза. – Маму слишком заносит.

– Все в порядке, Каролина, – улыбнулся я ей. – Но ведь она права. Кто ты и кто я. Вы – богатые. Мы – обычные.

– Чушь, Дан! Это такие глупости! Ты мой самый лучший друг. Мне плевать, сколько у тебя денег. Понимаешь? Я дружу с тобой, потому что ты хороший человек. И только поэтому, – в отчаянии говорила Каролина. И я знал, что она была искренней.

Она успокоилась не сразу, но, слава богу, не плакала. И даже посоветовала все-таки еще раз поговорить с Дашкой, чтобы все решить.

– Если любишь – не отпускай, – сказала она мне. И я решился на третью попытку. Перед ее уходом послал Дашке сообщение, в котором написал, что она мне нравится. Но в итоге Сергеева уже в третий раз меня отшила.

Кого-нибудь отшивали блюющим смайлом?

Меня – да.

«Какой ты идиот. Бесишь. Иди к своей Каролиночке!» – ответила мне Дашка, поставив этот тупой смайл. И я не смог сдержаться:

«Передай Скотскому, что ему не жить. Найду и выбью все дерьмо», – пообещал я, решив, что она окончательно выбрала его, а не меня.

Дня два мы не виделись. А потом Сергеева притащилась ко мне в комнату, пока я был в душе, и стала рыться в моих вещах. Я ненавидел, когда кто-то трогал мои вещи – даже матери не разрешал убираться в своей комнате, делал это сам. А Дашка пришла и сразу же запустила свои острые коготки в то, что я прятал ото всех. В мои стихи.

Когда я вошел в комнату с полотенцем наперевес и с мокрыми после душа волосами, Сергеева озадаченно таращилась в мой черный лаковый блокнот на пружине. Читала мои стихи.

Стихи, которые я ото всех прятал.

Стихи о том, как я люблю ее.