– Лес, ты помогал мне всю жизнь. Помоги найти Ренн. Сделай так, чтобы ей ничто не угрожало.

Но какая сила у Леса в местах, где нет деревьев и всем правят лед, ветер и волны?

Свет начинал умирать. Племена знали, что это время, когда дышащие злобой и отчаянием демоны крадутся в темноте, их сложно увидеть, разве что – поймать краем глаза тень. У Ренн было чутье колдуньи на демонов, а Волк всегда знал, когда они рядом, и Торак привык на них полагаться.

Дарк, отдавая ему в дорогу кисет с «кровью земли», сказал:

– Сможешь обменять на теплую одежду, когда окажешься на побережье, но не забудь какую-то часть оставить на себе.

– Думаешь, мне это понадобится? – спросил Торак.

– Демон, который не демон. Я не знаю, что это означает, но «кровь земли» тебя защитит. Пусть хранитель всегда летит с тобой, Торак.

– И с тобой.

Торак насыпал в рожок «кровь земли», но перед этим обмакнул в нее фигурку волка из сланца, которую носил на шее, и смазал браслет-оберег из зеленых камней, который Фин-Кединн сделал для Ренн, а она передарила ему.

Торак лежал в спальном мешке, смотрел из-под каноэ на костер и старался не думать о двойном спальном мешке, который они делили с Ренн.

Он потрогал шрам на предплечье. Этот шрам появился у него в ночь, когда демон-медведь убил отца. Тораку тогда было двенадцать. Он помнил, как бежал через разрушенную стоянку, которую построил отец, как врезался в ствол дуба и, оглушенный, смотрел на ветки дерева. Тогда он впервые оказался по-настоящему одинок. И вот теперь снова был совершенно один.

За скрипом и шорохами Леса слышалось несмолкающее шипение Моря. Невыносимо было даже думать о том, что Ренн плывет на каноэ во власти Матери-Моря, которая живет в глубине по ту сторону добра и зла и убивает без жалости и предупреждения.

Где-то заухал филин, в костре потрескивали угли. Волк, когда еще был совсем мелким, обжег лапу в костре и с тех пор называл огонь «Яркий Зверь, Который Больно Кусается». Торак скучал по Волку, по его нежным и щекотным покусываниям, по запаху больших мускулистых лап. Он никогда не мог до конца понять своего брата и по этому ощущению тоже скучал. Волк всегда бесшумно появлялся и исчезал в тумане, он мог услышать, как проплывают в небе тучи, и почуять, как дышат рыбы в реке. Стоило Тораку просто подумать, что неплохо было бы пойти на охоту, Волк взглядом янтарных глаз говорил: «Идем!» Иногда Волк знал, что чувствует Торак, еще до того, как тот сам успевал это почувствовать…

Проснувшись, Торак сразу понял, что за ним наблюдают. И это был не какой-то любопытный барсук. В Лесу было тихо. Слишком тихо.

Торак беззвучно вытащил нож и выполз из-под каноэ. Короткая летняя ночь почти закончилась, а Лес был полон теней.

Еловая лапа постучала Тораку по плечу, как будто хотела о чем-то предупредить. Он оглянулся. Сорока вспорхнула на ветку и забрызгала его росой. Неприятное ощущение слежки исчезло.

На берегу Торак спугнул пару куликов, те закружили над головой и недовольными криками дали понять, что он подошел слишком близко к гнезду.

Лес за спиной Торака превратился в темную стену, а впереди были только Море и угрюмое серое небо.

Деревья, камни, река и Море – все они видели Ренн, но ничего не говорили Тораку. Его души опускались при мыслях о днях, что ждали впереди, когда он будет искать девушку, которая не хочет, чтобы ее нашли.

Волк появился незаметно, как умеют только волки. Он стоял в тридцати шагах от Торака. Роса посеребрила его бока, черную шерсть на голове и плечах и бурые уши. В другой раз он бы прыгнул к Тораку, принялся бы вилять хвостом, тыкаться носом и радостно облизывать. Но не сейчас.

Торак подошел к Волку на пятнадцать шагов и сел на горку сухих водорослей.

Волки воют, рычат, скулят, но еще они говорят языком тела. Язык волков тихий, его не так просто услышать, но Торак сразу понял, о чем хотел сказать Волк. Хвост задран и неподвижен, морда направлена в сторону Моря.

«Ты оставил меня. Я зол».

Торак не мог говорить, как настоящие волки, не мог прижать уши, опустить хвост между ног и дать понять, что чувствует себя виноватым.

Поэтому он встал на колени и низким голосом зарычал.

«Прости меня».

Волк дернул ухом, но продолжил смотреть на Море.

Все еще злился.

Торак подошел и сел рядом. Потерся плечом о плечо Волка. Волк оттолкнул его задом. Торак плюхнулся на кучу водорослей. Волк зарычал и придержал его зубами за плечо, а потом отпустил.

Торак заметил на левой передней лапе Волка свежую рану.

Спросил взглядом: «Как?»

«Упал».

Торак почувствовал смущение в ответе друга и не стал расспрашивать о подробностях.

На то, чтобы рассказать о чем-то личном, у людей порой уходит уйма времени, но волки, пусть не все, способны выразить это, один раз по-особенному вильнув хвостом. Торак не мог объяснить, почему ушла Ренн или куда они направляются. Он лишь сказал Волку, что его сестра по стае очень далеко, и он по ней очень тоскует.

Волк прислонился к Тораку и лизнул его подбородок: «Я тоже».

Волки не покидают своих; Торак понимал, чего ему стоило уйти от Темной Шерсти и волчат. Он уткнулся лицом в холку Волка и вдохнул такой знакомый и любимый запах сладкой травы и теплой шерсти. Волк слегка прикусил его за ухо, и ему впервые после ухода Ренн стало немного легче.

«Я с тобой, – сказал Волк. – Мы найдем ее вместе».

Демон ухмыляется, глядя на заискивающего волка и трясущегося мальчишку. Они встревожены и напуганы. Ущербные и слабые существа.

Все живые существа слабые. Вождь племени Ворона слаб, потому что правит не силой, а убеждением. Девчонка слаба, потому что она – колдунья и боится использовать силу. Мальчишка слаб, потому что любит девчонку. Демон презирает любовь. Любовь – это слабость. С ее помощью легко контролировать жизнь.

Теперь мальчишка с волком вернулись в Лес. Мальчишка собирает вещи, волк обнюхивает каноэ. Волк способен почуять мелких демонов – тех, кто бродит и пугает, – но Демона он почуять не может.

Демон умнее и сильнее всех живых существ. Он ненавидит и жаждет уничтожить их яркие души, измельчить в пыль, почувствовать, как они корчатся и визжат от нескончаемой боли…

Но Демон