Вскоре под окнами послышался шум автомобиля, хлопнуладверца, открылась входная дверь. Соловьев сидел в кабинете на первом этаже иотчетливо слышал каждый шаг помощника. Интересно, начнет ли он сразу выгружатьпродукты на кухню или все-таки сообразит зайти и доложиться.

Андрей сообразил, и недовольство Владимира Александровичапоутихло.

– Добрый вечер. Я прошу прощения, что задержался.

Ага, понимает, что задержался. Это уже неплохо.

– А что случилось? – поинтересовался Соловьев как можноравнодушнее. Не хватало еще, чтобы парень увидел, как хозяин волновался.

– В «Праге» не было некоторых закусок, которые вызаказывали, и пришлось ждать, пока их приготовят.

– Их что же, специально для вас готовили? –недоверчиво уточнил он.

– Нет, специально для вас, – улыбнулсяпомощник. – Я подарил заведующей производством вашу книгу и объяснил, чтоу вас день рождения. Ее муж зачитывается «Восточным бестселлером», и она срадостью взялась все быстро устроить.

– Где же вы взяли книгу? Из моих авторских?

– Нет, я ее купил по дороге.

– Зачем?

– На всякий случай. Вот и пригодилась.

А паренек оказался предусмотрительным. И не нахальным, книгусам купил, хотя мог бы перед отъездом и попросить у Соловьева, тот бы неотказал.

– Во всяком случае, мне удалось привезти все, что вывелели. И еду, и спиртное. Сейчас я все выгружу, и будем ужинать. Или вы хотитесначала поесть?

– Нет-нет, выгружайте покупки, я еще не очень голоден.

Андрей ушел, и Соловьев вернулся к своему переводу. Книгупредстояло сдать через две недели, в середине апреля, и он вполне укладывался вграфик, но Владимир Александрович не любил ничего оставлять на последний моменти предпочитал заканчивать работу чуть раньше установленного издательствомсрока, чтобы иметь возможность лишний раз пройтись по рукописи, выправляяпоследние штрихи.

После ужина Соловьев устроился в гостиной перед телевизором.

– Андрей, – вдруг спохватился он, – я забылвам напомнить сегодня утром про массажиста.

– Я звонил ему, – тут же откликнулсяпомощник. – Вы же предупреждали еще два дня назад. Он приедет завтра кдесяти утра.

– Спасибо, – с облегчением пробормотал Соловьев.

Массажист приезжал через день в одно и то же время – в пятьчасов вечера. Но завтра этот визит мог оказаться совершенно некстати, в пять часовуже могут быть гости. Соловьев никого специально не приглашал, как это бывает,когда зовут в гости к определенному часу, и те, кто захочет его поздравить,могут появиться в любое время в течение дня. И пропускать массаж ему нехотелось, после него Соловьев чувствовал себя заново родившимся. Ну что ж,парнишка не забывчив, это еще один плюс.

Ночью он долго не мог уснуть. Почему-то завтрашний день еготревожил, хотя что в нем особенного? Такой же день, как и все остальные. И деньрождения – не первый и не последний в его жизни. Чего он так разнервничался?Будто беды ждет…

Его спальня находилась на первом этаже, комната Андрея – навтором, над спальней. Соловьеву было видно, что из окна второго этажа падаетсвет. Помощник не спит, и это почему-то тоже тревожило. Второй час ночи, чегопарню не спится? Если он такой, каким хочет казаться, непритязательный в планечестолюбия, не имеющий никаких побочных интересов и дел, кроме работы уСоловьева, то должен крепко спать по ночам. Или тоже бессонницей мается? У него-тооткуда? Совесть нечиста? Душевные страдания? Господи, какой бред в головулезет!

Свет на втором этаже наконец погас, и Соловьев немногоуспокоился. Он уже задремал, когда ему послышались шаги. Кто-то осторожноспускался по пандусу со второго этажа. Кто-то! Да кто это может быть, если неАндрей? Владимир Александрович открыл глаза, но света, падающего из окнакомнаты помощника, не увидел. Почему он не зажег света, если ему надоспуститься вниз? Почему ходит в темноте? Сердце заколотилось с такой силой, чтодаже в ушах зазвенело.

Шаги приближались, и, хотя они были очень осторожными итихими, Соловьев все равно слышал, они громом отдавались в его ушах. Он невыдержал.

– Андрей! – громко позвал он, включая бра надизголовьем.

Дверь тут же распахнулась, Андрей стоял на пороге в однихшортах. Соловьев заметил, что помощник был босиком.

– Простите, я вас побеспокоил, – сконфуженнопроизнес он. – Я думал, вы уже спите, старался не шуметь.

– Я не сплю, – сухо сказал ВладимирАлександрович. – Что случилось? Почему вы бродите ночью по дому?

– Знаете, я уже засыпал и вдруг вспомнил, что не убралмасло в холодильник. Неужели я так шумел?

– Нет, но у меня слух хороший, – проворчалСоловьев. – Убирайте масло и ложитесь.

Он снова погасил свет и закутался в одеяло. Ему было стыдноперед самим собой. Как ребенок, ей-богу, любого шороха пугается. Нельзя так.Решил же раз и навсегда, что бояться ему нечего, ничего ценного в доме нет,грабители сюда не полезут. Просто неприлично быть таким трусливым. Надо взятьсебя в руки.

* * *

Против ожидания проснулся он в прекрасном расположении духа.В окно светило солнце, и вообще у него сегодня день рождения. И наплевать, чтоон инвалид. Сегодня праздник, и он проведет этот день как праздник.

До прихода массажиста Соловьев решил не вставать, все равноведь придется раздеваться и ложиться. Массажист явился ровно в десять, как иобещал, и через сорок минут Владимир Александрович почувствовал, как приятногорит кожа и наливаются силой ослабевшие мышцы спины. После массажа он принялванну, вымыл голову, побрился, надел серую шелковую рубашку с красивымтемно-серым джемпером и отправился завтракать.

В глаза сразу бросился огромный букет цветов посреди стола.Андрей сиял улыбкой, и в руках у него Соловьев увидел объемистый нарядныйпакет.

– С днем рождения, Владимир Александрович! –торжественно произнес помощник, протягивая подарок. – Поздравляю вас,желаю вам всего самого хорошего и предлагаю провести сегодняшний день так,чтобы целый год приятно было вспоминать.

Внезапно Соловьев развеселился, ему стало легко и радостно,ночные страхи забылись и ушли, казалось, навсегда. Хорошо, что Андрей разделяетего настрой и тоже готов устроить праздник.

Он ловко развязал пакет и чуть не ахнул от изумления. Прелестныйпейзаж, стилизованный под традиционную японскую манеру письма. Соловьев никогдане считал себя знатоком живописи, оценивая картины исключительно по томувпечатлению, которое они производили лично на него. Эта картина ему понравиласьс первого взгляда. Он просто влюбился в нее.

– Спасибо, Андрей, – тепло сказал он. –Большое вам спасибо. Прекрасный подарок и прекрасная картина. Как вы думаете,где она лучше всего будет смотреться? Я бы хотел повесить ее в кабинете, там япровожу больше всего времени, и мне будет приятно на нее смотреть.