«Гайдн» свернул в переулок к своей официальной квартире. Иногда он позволял себе ночевать здесь. Здесь его и подкараулил такой же, как он, киллер отдела с благозвучным музыкальным названием «Капелла»…

* * *

Аня взглянула на него пустым, ничего не выражающим взглядом — и вдруг этот взгляд прояснился до пугающего своей обнаженностью потрясения.

— То есть как.., убит? — выдавила она.

— Как-как, — бормочущей скороговоркой выдал Свиридов, — так, как вы рекомендуете мне презентовать мою скромную особу господам Страдзе и Бахтину. То есть пулей в лоб.

Он глотком допил свой кальвадос и договорил на одном коротком выдохе:

— И, судя по всему, убийцей была женщина.

— Почему вы так думаете? — быстро спросила она.

— Потому что я могу отличить женские следы от мужских.

Перед дверью луньковской квартиры натоптано, но только в одних следах отпечатки засохшей грязи, как после дождя.

Дождь прошел сегодня утром, значит, эта женщина приходила утром. Я, конечно, не Шерлок Холмс, но мне известен распорядок дня и привычки Лунькова — в такое время он просто не открыл бы незнакомому человеку…

— ..будь этот незнакомый человек мужчиной, — уверенно договорила Аня. — Надеюсь, вы не считаете, Владимир, что это я убила Евгения Александровича?

— Чтобы считать, нужны доказательства. У меня их нет, — невозмутимо сказал Свиридов. — Конечно, у вас могут быть некоторые мотивы для убийства Лунькова, например в случае, если вы вышли на меня не через него, а через какое-то третье лицо, а предпочли, чтобы я думал именно так.

В таком случае засвидетельствовать подлинность вашей вымышленной ссылки на него Женя может только двумя способами.

Либо ложью за деньги, либо своей красноречивой смертью. Как он и предпочел поступить.

Глаза Ани негодующе вспыхнули, тонкие ноздри затрепетали, и она приоткрыла было рот, чтобы, вероятно, достойно ответить на эту дерзкую выходку Влада, но он, предупреждая ее гневную тираду, тотчас же добавил:

— Конечно, я не ставлю под сомнение искренность ваших слов (пока у меня нет оснований подвергать ее сомнению, добавил он про себя), просто у меня такая несколько нескромная манера оперировать вслух возможными и даже невозможными толкованиями происшедшего. Все дело в том, что я все-таки не учитель в школе для умственно неполноценных детей, не слушатель сельскохозяйственных курсов и не священник на исповеди. Мне приходится отпускать грехи по-иному. Вот в чем загвоздка, Анечка.

Она неожиданно мягко улыбнулась и спросила, доставая из пачки последнюю сигарету:

— А вам никогда не приходила в голову мысль сниматься в кино?

— А что, вы считаете, у меня получилось бы?

— Уверена в этом, — серьезно ответила она.

Они сидели в «Белой акуле» до сумерек, болтая о пустяках и словно притираясь, присматриваясь друг к другу. Свиридов всегда считал невозможным работать на совершенно незнакомого человека, который пусть платит и большие деньги, но играет по совершенно непонятным для него правилам и руководствуется сомнительными мотивами. Здесь же на первый взгляд все было кристально ясно и разворачивалось словно по сюжету банального голливудского боевика: потерявшая семью девушка наняла киллера, чтобы посчитаться с убийцами своей семьи.

Это не отягощалось даже смертью Лунькова, потому как вероятность погибнуть от руки женщины была не из последних в списке гипотетических финалов жизненного пути Евгения Александровича. Уж больно любил покойник прекрасную половину человечества.

Отчего не предположить, что какая-нибудь ревнивица, не смирившись с тем, что тот, на ком сошелся для нее клином белый свет, преспокойно кувыркается в кровати с другими, взяла ствол да и пояснила любимому в самой доступной форме, что все мужики козлы, кобели и сволочи.

На тебе сошелся Клинтоном Белый дом, дорогая тетя Моника, как иногда говорил претендующий на остроумие Владимир Антонович.

Среди всего прочего Свиридов поинтересовался личностью Бахтина более подробно, нежели из простого любопытства.

Безусловно, Аня могла сообщить ему многое из того, что оказалось бы полезным при «отработке», как выражался сам Влад, этого милого деятеля криминально-коммерческих структур — привычки, наклонности, пристрастия. Любимые места отдыха, наконец.

По последнему пункту удалось выяснить следующий момент: несомненным лидером в реестре коронных центров досуга господина Бахтина являлся ночной клуб «Nimpho», с недавнего времени принадлежащий братьям Страдзе.

Свиридов знал этот клуб. Да и немудрено, потому что именно «Нимфо» считался самым скандальным и одновременно престижным заведением подобного толка во всем городе — элитарный развлекательный комплекс со стрип-шоу и многими другими атрибугами кучерявой ночной жизни.

И ничего, что у многих бедных граждан города «Нимфо» вызывал устойчивые ассоциации с похоронной конторой из «Двенадцати стульев» и сакраментальной фразой мастера Безенчука: «А „Нимфа“, туды ее в качель, разве товар дает!» Достаточно было одного посещения, чтобы убедиться, что «Нимфо» вовсе не «Нимфа» и товар дает такой, что закачаешься, в том числе от устойчивого алкогольного опьянения. Потому как если ильфо-петровское заведение производило товар для мертвых, то клуб братьев Страдзе предлагал товар живой, да такой живой, что и у мертвого.., пардон, вскочит. Одним словом, работающие в эротическом шоу девушки, а также, по слухам — в порядке африканской экзотики, — два негра на подтанцовке предоставляли широчайший спектр интимных услуг.

В цивилизованном обществе это именовалось консумацией, а в России — обычным легализованным, извиняюсь за выражение, блядством последней категории откровенности.

Именно из этого клуба не вылезал начальник охраны братьев Страдзе.

— Даже странно, — сказала Аня, — меня время от времени интересовал вопрос: когда же это Бахтин свои профессиональные обязанности выполняет, если он в «Нимфо» порой по суткам торчит?

— А ты поинтересуйся, — откликнулся Влад и неожиданно для себя перевел разговор на другую тему. Словно не заказчик и исполнитель пришли на деловую встречу обговорить условия сделки, а просто мужчина и женщина зашли в ресторан тихо посидеть и поговорить.

Эта девушка многим напоминала ему собственную его судьбу. Они даже семью потеряли в один и тот же девяносто второй год — именно тогда погибли отец и брат Ани и умерли одна за другой бабушка и мать Свиридова.

Аня напоминала ему себя самого, а вот сидящая через столик мрачная топ-компания, прикинутая по четкой рецептуре классического бандита средней руки — «голдовые» цепуры в палец толщиной, печатки, коротко остриженные головы, дорогой пиджак с торчащей из кармана напоказ антенной сотовика у одного из них, с выражением лица а-ля «Бобик в гостях у Барбоса», очевидно, главного, — эта компания напомнила ему, носителем какого опасного рода занятий он является.