Мы можем хотеть что-то сделать, надеяться, что наш шаг окажется удачным, бояться поступить иначе. Но это эмоции, и они не отменяют необходимости думать, к чему приведет тот или иной поступок. Нежелание думать, когда эмоции захлестывают нас, не давая расслышать голос разума, подсказывающего нам, что опасно садиться за руль в пьяном виде или что красть чужое грешно, — все это путь к саморазрушению. Мы действуем в своих интересах не тогда, когда слепо идем на поводу у собственных желаний, а когда твердо знаем, что наши желания разумны. Только подчиняя свои желания и цели голосу разума, мы можем быть уверены, что соблюдаем личные интересы, т. е. правильно оцениваем реальность и действуем не во вред себе.

Быть беспечным — значит пренебрегать собственным благополучием. Сегодняшние атиллы с их неуемным своеволием в конечном счете наносят себе колоссальный вред. Быть эгоистом — разумно. А быть разумным — это знать главное правило: думай и поступай так, как подсказывает здравый смысл. В отношениях с людьми разумный эгоист не станет прибегать к грубой силе, потому что насилие неразумно. Не принуждение, а убеждение, не воровство, а взаимовыгодный обмен, — вот что имеет смысл.

Злодей типа Атиллы отвратителен не потому, что действует в личных интересах, а потому, что он неверно их понимает. Его безнравственность обусловлена не желанием действовать себе во благо, а заблуждением, что это благо требует грабежа и насилия. Разумный эгоист не станет отнимать у других плоды их труда, как и не согласится с тем, что у кого-то есть моральное право ограбить его самого.

Прекрасным примером разумного эгоиста является Говард Рорк, герой книги Айн Рэнд «Источник». Рорк — архитектор-новатор, бросающий вызов традиционным представлениям об архитектуре и руководствующийся исключительно собственными суждениями. Ценности, которые он отстаивает как в творчестве, так и в жизни, — плод долгих и мучительных раздумий. Из-за своей непримиримости Рорк наживает массу врагов. Ему всюду ставят препоны, с ним отказываются иметь дело, над ним насмехаются. Ему буквально выламывают руки, предлагая сдаться, смириться и прислушаться к чужому мнению. Но Рорк, как истинный эгоист, стоит на своем.

В книге есть один весьма характерный эпизод. Рорк вдруг понимает, что ему не найти клиентов, — очень уж необычно выглядят его здания. Он уже задолжал за офис и квартиру, пришлось даже заложить часы. За телефон тоже не плачено, — скоро и его отключат. На банковском счете всего $14. Остается последний шанс — получить заказ от крупного банка, если там одобрят проект. Архитектор долго над ним работал. Это должен быть пятидесятиэтажный дом в самом центре Манхэттена. И вот теперь каждый день наполнен мучительным ожиданием решения заказчика. Наконец, Рорка приглашают на беседу с руководителями банка. Тот с волнением ждет приговора. Проект готовы принять, но с одним условием. Владельцы банка боятся, что клиентам не понравится слишком смелое решение, и просят выполнить фасад в классическом стиле.

Рорк набирает полную грудь воздуха, чтобы объяснить, почему это невозможно:

Он говорил долго. Он объяснял, почему у здания не может быть классического фасада. Он объяснял, почему правильное здание, как и правильный человек, должно оставаться самим собой, должно быть цельным. Именно это составляет источник жизни, смысл существования любого предмета или существа, и поэтому, если хотя бы малейшая часть изменит целому, предмет или существо умирает. Он объяснял, почему добрым, великим и прекрасным может быть лишь то, что остается цельным.

Председатель прерывает его:

— Простите, мистер Рорк, но правление не станет вновь ставить этот вопрос на обсуждение. Решение не может быть изменено. Я могу лишь попросить вас дать окончательный ответ: согласны ли вы принять заказ на наших условиях? Вы все понимаете, мистер Рорк?

— Да, — ответил Рорк, опустив глаза. Он рассматривал эскизы.

— Итак?

Рорк не отвечал.

— Да или нет, мистер Рорк?

Рорк поднял голову и закрыл глаза.

— Нет, — сказал он.

Ошарашенный заявлением, один из директоров буквально умоляет Рорка хорошенько подумать:

— Это же безумие! — взвыл Вейдлер. — Ты мне нужен! Нам нужно твое здание! Тебе нужен заказ. Надо ли проявлять такой фанатизм и самоотверженность?

— Что? — изумленно переспросил Рорк.

— Фанатизм и самоотверженность.

Рорк улыбнулся и посмотрел на свои эскизы. Чуть двинул локтем, прижимая их поближе к телу.

— То, что я сейчас делаю, — самый эгоистичный поступок, на который способен человек[1].

Вот что такое эгоизм. Рорк отказывается предать свое видение здания. Это его видение, и он не собирается пересматривать его только потому, что другие с ним не согласны. Цельность его творения для него превыше всего, и он не может отказаться от нее ради гонорара. Он хочет получать вознаграждение, создавая лишь такие здания, которыми мог бы гордиться. Быть эгоистом — значит относиться к своей жизни как к драгоценному дару, который следует принимать с радостью и благодарностью, а не смиренно передавать другим. Быть эгоистом — значит культивировать в себе лучшие человеческие качества и сохранять верность идеалам.

И после этого альтруисты смеют утверждать, что эгоизм — зло?

В итоге Рорк одерживает победу над косностью и становится известным архитектором. И он добивается этого не за чужой счет, а сам. Он не пользуется проектами соперников — он создает свои. Рорк не отступает, продолжая проектировать здания, которые нравятся ему самому. В конце концов появляются заказчики, способные оценить его работы. Рорк отчаянно сражается за счастье, прекрасно понимая, что его можно построить только собственными руками.

И после этого альтруисты смеют называть эгоистов эксплуататорами?

Впрочем, альтруисты не так просты. Они не говорят, что люди, подобные Говарду Рорку, — злодеи, ведь тогда пришлось бы признать существование разумного эгоизма, а им это невыгодно. Альтруисты не ищут аргументов, они просто искажают аргументы оппонентов, используя демагогическую уловку «Чучело» и подменяя смысл понятия «эгоизм» соломой собственных рассуждений. Они плетут околесицу, из которой якобы следует, что эгоизм — это когда хищники пожирают друг друга. Если следовать их логике, получается, что любое действие, предпринимаемое в своих собственных, а не в чужих интересах, безнравственно.

Мы формулируем свои представления о мире с помощью понятий. Но в нашем обиходе нет понятия «доброго» эгоизма. Определение, которое должно относиться к честным вершителям своих судеб, переносится на беспринципных захребетников.

Представьте, что произойдет, если начать жонглировать понятием «пища». Можно сказать, что пища — это то, что мы кладем в рот и проглатываем. Да, но проглотить можно не только кусок мяса, но и яд. Те, кто привык воспринимать пищу как питание (т. е. как питательные и полезные продукты), окажутся в полном замешательстве. Перед ними встанет сомнительный выбор: съешь — умрешь от яда, не съешь — тоже умрешь, только от голода. В нашем случае имеет место такая же подтасовка: быть эгоистом — значит подчинять себе других, не быть эгоистом — значит подчиняться другим.