– Получается, что 36-я глава по каким-то причинам не вошла в основной текст? – сделала вывод Юлия, элегантно подставив руку под подбородок. – Но может быть, перед нами всего лишь черновик, наброски идей, которые потом Улугбеку показались несущественными или ошибочными?

– У меня иное мнение, – покачал головой Кабиров. – Я подверг текст графологическому анализу и установил, что почерком Улугбека написано лишь самое начало. Скорее всего, астроном не успел завершить главу и поручил другому человеку. Мы знаем, какими тяжкими выдались для ученого последние месяцы жизни. Вечная проблема «отцов и детей».

Кабиров перебрал файлы на ноутбуке, выбрал новые иллюстрации и перекинул их на монитор. Теперь на экране появились скульптурные портреты Тимура и Улугбека, старинная карта с обозначением Мавераннахра – территория между реками Амударья и Сырдарья. Фотографии сохранившихся во всем великолепии самаркандских минаретов, мавзолея Гур-Эмир и реконструированной обсерватории.

– Улугбек больше других детей любил и выделял младшего сына – Абдал-Азиза, чем доводил до бешенства старшего Абдал-Латифа, – погрузился Кабиров в семейную историю древнего правителя. – Долго так продолжаться не могло, противостояние отца и сына привело к настоящей войне. Речь идет о потомках великого Тамерлана-завоевателя, поэтому любой спор решался с помощью оружия. Войска заняли позиции напротив друг друга по двум берегам Амударьи, периодически сталкиваясь лбами. В Самарканде на троне оставался Абдал-Азиз, правитель из которого оказался никудышный, что вызвало возмущение со стороны местной знати и духовенства. Улугбеку пришлось покинуть позиции и срочно возвращаться в столицу, чтобы навести порядок. Вслед за ним двинулся и Абдал-Латиф. В конце концов, войско Улугбека было полностью разбито и рассеяно.

Время в темной маленькой комнате незаметно сжалось, и находящиеся здесь люди, ведомые умелым рассказчиком, перенеслись на шесть веков назад. Они ощущали дыхание жаркой, пыльной степи, слышали ржание падающих лошадей, лязг сабель, крики и хрипы умирающих воинов, видели, как кровавые ручейки быстро впитывались в потрескавшуюся от зноя землю. Война – страшное увлечение мужчин, поднимающее из человеческих глубин звериные первобытные инстинкты. И нет ей начала и конца, история человечества – история непрекращающихся сражений.

– Улугбек вместе с Абдал-Азизом сдался на милость победителя. Свергнутый правитель рассчитывал, что этим поставит точку в долгом споре, старший сын оставит отца в покое, позволив заниматься тем, о чем старик давно мечтал – звездами. Но Абдал-Латиф еще не насытился мщением. Он приказал отцу отправляться в хадж, в Мекку. По дороге на путников напали, Улугбеку по приказу Абдал-Латифа отрубили голову. И только через полгода, после смерти самого отцеубийцы, тело астронома перенесли в мавзолей Гур-Эмир и с почестями похоронили рядом с великим дедом.

– Да, страсти похлеще шекспировских трагедий, – прошептал ошеломленный Вахрушин, боясь потревожить висящую в воздухе тишину.

Кабиров вынул из кармана платок и вытер вспотевший лоб.

– Кто же тогда рискнул закончить за автора 36-ю главу? – вернул к главной теме докладчика Феликс.

– Предполагаю, один из его учеников, смотритель обсерватории Али Кушчи, – Кабиров оперся ладонями о край стола. – Али Кушчи с детства искренне восхищался Улугбеком. Это самый верный ему человек, воплощение мечты о сыне-единомышленнике. Не менее талантливый астроном и математик. Причем, есть одна интересная деталь. После того, как отрубленную голову Улугбека доставили ко двору, практически все бывшие соратники ученого спешно бежали из Самарканда. Абдал-Латиф открыто заявил, что не потерпит присутствия высоколобых нахлебников. Но, не смотря на явную угрозу жизни, Али Кушчи не покинул город и уехал в Персию только после того, как Учителя похоронили в родовом мавзолее. Что же заставило человека остаться в стане врагов? Думаю, обещание завершить рукопись.

– Но Али Кушчи мог прихватить с собой наброски и спокойно поработать с ними в другом месте, – скептически заметил Борис.

– Слишком опасно, – не согласился Кабиров, он долго обдумывал поступок преданного ученика и понял последовательность его действий. – Документ, написанный рукой опального владыки, обнаружился бы при первом же обыске. Владельца пергамента тут бы и казнили, а сам свиток отправили в костер. Поэтому Али Кушчи закончил главу и спрятал рукопись в Самарканде. Видимо, надеясь в дальнейшем, когда наступят лучшие времена, сообщить о ее местонахождении.

– Любопытно, где же именно он ее спрятал? – Варвару, многоопытного археолога, приводила в восторг способность предков устраивать тайники в самых невероятных местах.

– Пришлось провести тщательное расследование, – похвастался Кабиров, – чтобы выяснить, как свиток попал в архив. Двигался по цепочке, от одной учетной записи к другой, от одной ссылки к другой, в обратном направлении. Пока в дневниках отца не наткнулся на пересказы бесед с академиком Герасимовым. Вам известно, что служило материалом для изготовления скульптурных портретов? Например, того же Тамерлана?

– Ну, это нашумевший факт в советской истории, – махнул пренебрежительно Феликс, он ожидал чего-то более таинственного. – Герасимов работал с черепами. С этой целью вскрыли гробницу Тимура.

– Причем, в июне 1941 года, – добавила Ксения. – То есть в канун начала Великой Отечественной войны. Узнав о том, что ученые собираются проводить работы в мавзолее Гур-Эмир, к Герасимову пришла делегация из представителей духовенства, мол, нельзя тревожить прах завоевателей. Плохая примета – к войне. Что и случилось.

– Невероятное совпадение настолько потрясло людей, – продолжил Кабиров, – что никто не заметил сопутствующее событие: вскрывалась не одна гробница, а сразу три. Тамерлана, его сына Шахруха и его внука Улугбека. В гробнице последнего рядом с телом лежала не только отрубленная голова. Но и кожаный мешочек с пергаментом.

– Беспроигрышное место, чтобы спрятать документ, – оценила смелость древнего смотрителя обсерватории Варвара. – Почему пергамент не забрал сам Али Кушчи, я понимаю: вернуться в Самарканд – прямая дорога на виселицу. Но почему найденный в 1941 году документ всплыл только спустя семь с половиной десятилетий?

– Скандал, разразившийся вокруг вскрытой гробницы, война, – стал перечислять объективные причины Кабиров, – всё это заслонило сделанные попутно находки. Под давлением общественности останки спешно пришлось возвращать обратно в мавзолей, нелицеприятный инцидент, связанный с ними, старались не вспоминать. Манускрипт отложили, тем более что особого интереса у антропологов он не вызвал: подумаешь, какая-то черновая запись к скучному астрономическому атласу. На таком материале сенсацию не сделаешь.

– Но почему документ привлек ваше внимание? – бархатным голосом поинтересовалась Юлия.

– Потому что я, – повернулся Тимур к Клепиной, – обожаю загадки и головоломки. Особенно – если они еще и зашифрованы.

НА БОЛЬШОЙ экран вернулось изображение обнаруженного в архиве свитка. Только теперь картинка разделилась на три фрагмента, каждый из которых обведен красной рамкой.