— О да, в двух шагах, — пробормотал Райм. — В двух шагах. Как точно ты выразился. В следующий раз, когда на тебя нападет горный лев, Том, как ты себя будешь чувствовать, если пуля лесничего угодит где-нибудь в двух шагах ото льва?

— Разве горные львы не относятся к особо охраняемым видам? — ответил Том даже без тени иронии в голосе. Для уколов Райма он был совершенно неуязвим. Рестон работал на детектива уже много лет — дольше, чем в наше время существуют некоторые семьи. И помощник был закален этим совместным существованием не хуже какой-нибудь преданной супруги.

— Ха! Как смешно! Особо охраняемый вид!

Сакс подошла сзади к коляске Райма, взяла его за плечи и начала делать массаж. Амелия была довольно высокого роста и в гораздо лучшей форме, чем многие детективы ее возраста в нью-йоркской полиции, и хотя ее часто мучили артритные боли в коленях, руки оставались пока здоровыми и сильными.

На обоих была рабочая одежда: на Райме — черные тренировочные брюки и темно-зеленая трикотажная рубашка, она же сняла свою традиционную темно-синюю куртку и осталась в слаксах того же цвета и белой хлопчатобумажной блузке. Верхняя пуговица расстегнута, чтобы продемонстрировать жемчужное ожерелье. «Глок» на бедре, два магазина с патронами, каждый — в собственной кобуре вместе с тазером.

Райм чувствовал, как пульсируют ее пальцы. Ощущения сохранились выше той области, на которую несколько лет назад пришелся почти смертельный удар, вызвавший перелом позвоночника, — области четвертого шейного позвонка. Поначалу Райм собирался пойти на рискованную хирургическую операцию, но в конце концов избрал иной способ реабилитации. С помощью сложного, а порой и изматывающего комплекса физических упражнений и специальной терапии ему удалось частично восстановить функционирование пальцев рук. Кроме того, Райм полностью контролировал движение безымянного пальца на левой руке, который по непонятной причине остался не затронутым последствиями падения потолочной балки.

Ему было приятно чувствовать, как пальцы Амелии прикасаются к нему. Словно все те немногие ощущения, на которые было способно его тело, сразу же усиливались в несколько раз. Он бросил взгляд на свои совершенно безжизненные ноги и закрыл глаза.

Том окинул его внимательным взглядом:

— Ты в порядке, Линкольн?

— В порядке? С чего мне быть в порядке, когда негодяй, которого я выслеживаю уже много лет, ускользнул у нас из-под носа и теперь скрывается во втором по величине городе Западного полушария? А в остальном все просто изумительно.

— Я не об этом. Ты плохо выглядишь.

— В наблюдательности тебе не откажешь. Мне и в самом деле нужно лекарство.

— Лекарство?

— Да, виски. И сразу же станет лучше.

— Не станет.

— А почему бы нам не провести эксперимент? Вполне научный. В Декартовом духе. Рациональный. Кто сможет оспорить его объективность? Я опишу тебе свое самочувствие, затем выпью виски и сообщу, как оно изменится.

— Нет. Слишком рано, — скучным голосом произнес Том.

— Уже полдень.

— Без нескольких минут.

— К черту минуты!

Голос Райма звучал сердито, но массаж Сакс все больше его успокаивал. Несколько рыжих прядей выбились из ее хвоста и теперь щекотали его щеку. Он не отстранялся. Так как битву за виски Райм проиграл, он решил игнорировать Тома, однако парню удалось вернуть внимание Линкольна напоминанием:

— Пока ты беседовал по телефону, звонил Лон.

— Вот как? А почему ты мне не сказал?

— Ты же меня предупредил, чтобы тебя не беспокоили во время беседы с Кэтрин.

— Ну что ж, теперь говори.

— Он перезвонит. Что-то по поводу какого-то дела. Какой-то проблемы.

— В самом деле?

При этих словах мысли о Часовщике отошли немного в сторону. Райм обнаружил, что у его дурного расположения духа есть еще одна причина — скука. Он только что завершил анализ улик по одному сложному делу, имевшему отношение к мафии, и ему предстояло несколько недель практически полного бездействия. Поэтому мысль о возможном появлении новой работы мгновенно подняла Линкольну настроение. Если Сакс нужна была скорость, то Райм испытывал постоянную потребность в проблемах, вопросах, новой информации. Одна из главных жизненных сложностей, возникающих при подобной тяжелой инвалидности, о которой тем не менее редко кто упоминает, — отсутствие новизны. Одно и то же окружение, одни и те же люди, одна и та же деятельность… те же бесконечные банальности, те же пустые утешения и десятки раз повторяемые слова врачей.

После страшной травмы его жизнь спасло, в самом буквальном смысле слова — так как он тогда планировал самоубийство с помощью кого-либо из врачей, — постепенное возвращение к старой его страсти: использованию данных естественных наук в раскрытии преступлений.

Скука уходит бесследно, когда перед вами возникает тайна.

— Ты уверен, что тебе надо именно сейчас с ним говорить? — возразил Том. — Ты какой-то бледный сегодня.

— Давненько не бывал на пляже, знаешь ли.

— Ладно. Просто хотел еще раз предупредить. К тому же еще и Арлен Копески собирался зайти. Когда ты сможешь с ним встретиться?

Имя показалось Райму знакомым, но оставляло какой-то неопределенный тревожный привкус при воспоминании.

— Кто? — переспросил Райм.

— Человек из общества защиты прав инвалидов. По поводу памятного подарка, который тебе присудили.

— Сегодня? — В памяти Райма всплыло туманное воспоминание о каких-то телефонных звонках. Если речь не шла об интересном преступлении, Райм обращал мало внимания на шумы в окружающем мире.

— Ты сказал, что именно сегодня и что сам встретишься с ним.

— О да, мне, конечно, чертовски нужен памятный подарок! Что я буду с ним делать? Пресс-папье? Ты знаешь хоть одного человека, который пользовался бы пресс-папье? Ты сам когда-нибудь им пользовался?

— Линкольн, он вручается тебе, чтобы вдохновить молодых людей с инвалидностью.

— Когда я был молодым, никто меня не вдохновлял. И хуже я от этого не стал.

Что, конечно же, было не совсем верно — то, что касалось юности, — но Райма страшно раздражало все, что отвлекало его от настоящего дела, в особенности посетители.

— Каких-нибудь полчаса.

— Те самые полчаса, которых у меня нет.

— Слишком поздно. Он уже в Нью-Йорке.

Иногда последние аргументы Райма отступали перед его помощником.

— Ну ладно. Посмотрим.

— И Копески вовсе не собирается, придя сюда, греть здесь свои подметки словно какой-нибудь придворный в ожидании аудиенции у короля.

Райму понравилась метафора.

Но тут все мысли о памятных подарках, королях и придворных мгновенно улетучились, так как зазвонил телефон Райма, а на дисплее появился номер детектива Лона Селлитто. Для ответа Линкольн воспользовался действующим пальцем правой руки.