Эмиры, сидевшие на желто-голубом бухарском ковре, сложив ноги калачиком, стали оживленно переглядываться между собой. Это известие их очень обрадовало. Они имели возможность видеть карачевского князя в прошлом году. Князь Василий не произвел на эмиров благоприятного впечатления. Это был совершенно заурядный человек, хотя и довольно сносно изъяснявшийся по-татарски, из захудалого княжества, затерянного в лесах близ верховьев реки Десны. О Рязанском княжестве советники Урус-хана были весьма наслышаны от сарайских купцов и русских невольников. Рязань являлась соперницей Москвы в распрях за приокские земли, а это уже говорило о многом. Взглянуть на рязанского князя Олега, который открыто противостоит Москве, пожелали все темники Урус-хана.

* * *

Войдя в просторный прохладный зал с высокими закругленными сводами, с тонкими изящными колоннами, установленными попарно возле стенных ниш, в которых горели масляные светильники, Олег невольно замедлил шаг, окинув быстрым взглядом богатое убранство тронного чертога. Здесь почти ничего не изменилось с той поры, как Олег покинул Сарай семнадцатилетним юношей, чтобы возглавить удел своего отца. Под ногами у Олега был все тот же пол, выложенный небольшими плитами из белого и желтого мрамора. От дверей к тронному возвышению ведет дорожка из темно-вишневых глазурованных плиток, такими же плитками выложено само возвышение, где когда-то стоял трон из чистого золота, изготовленный в Китае. На этом роскошном троне некогда восседал грозный хан Узбек и его сын Джанибек, оказавший немало милостей Олегу. Ныне золотого трона на возвышении-шахнишине не было. Вместо него там стоит кресло из меди с невысокой спинкой и витыми подлокотниками в виде змей.

В кресле расположился Урус-хан, облаченный в длинный пурпурный халат, желтые сапоги, красную шапку с высоким верхом и загнутыми полями. Позади ханского кресла застыли два плечистых стражника в блестящих шлемах и кольчугах, с саблями при бедре, с короткими копьями в руках. Справа и слева от возвышения на стульях и табуретах расположились ханские приближенные: эмиры, имамы и беки.

Уверенным неторопливым шагом Олег прошествовал от высоких дверей, створы которых распахнули перед ним ханские нукеры, до возвышения в глубине зала, где восседал Урус-хан. За Олегом, чуть приотстав, следовала его свита с дарами в руках. Не доходя до ступенчатого возвышения трех шагов, Олег остановился и отвесил низкий поклон, прижав правую руку к груди, а левую опустив вниз.

— Прими мои подарки, великий хан, — распрямившись, сказал по-татарски Олег. — Слава о твоих победах дошла и до Рязани.

Олеговы слуги расторопно разложили на ковре связки мехов, чешуйчатый панцирь-куяк, островерхий ребристый шлем с тонкой насечкой, кинжалы, украшенные чернью, подносы с россыпями серебряных монет и различными украшениями из золота и драгоценных каменьев.

Толстые губы Урус-хана расплылись в самодовольной улыбке. Взгляд его узких настороженных глаз враз потеплел.

— И я о тебе наслышан, князь, — промолвил Урус-хан, пригладив неторопливым жестом свою жидкую черную бородку. — Это же ты разбил орду хана Тагая под Шишевским лесом. Тагай тогда еле ноги унес, потеряв войско и обоз.

— Было дело, великий хан, — покачал головой Олег. — Незваных гостей я не люблю и встречаю их мечами и копьями. Тагай изгоном прошелся по моему княжеству, за что и поплатился.

— Слышал я и о том, что ты давно с Москвой враждуешь, князь, — продолжил Урус-хан. — Что можешь сказать про московского князя Дмитрия, каков он воитель? И правда ли, что Дмитрий дружбу с Мамаем водит?

— Дмитрий хоть и молод, но ум имеет предерзостный, — ответил Олег. — Желает Дмитрий стать самодержцем на Руси, чтоб все князья великие и удельные на поклон к нему ездили. Непокорных его воле князей Дмитрий уделов лишает, под стражей держит. Сильные княжества Дмитрий пытается дробить, слабые княжества московляне силой захватывают. Вряд ли Дмитрий дружит с Мамаем, хотя на поклон к нему он ездил и получил ярлык на Владимирское княжение из его рук. Скорее всего Дмитрий просто-напросто откупается от Мамая небольшой ежегодной данью, дабы тот не тревожил Московское княжество набегами.

— Почто же Мамай мирится с заносчивостью Дмитрия? — фыркнул Урус-хан. — Почто Мамай не проучит Дмитрия как следует? Неужели Мамая устраивают подачки московского князя?

— Мамаю ныне не до Москвы, ведь он уже третий год воюет с тобой, великий хан, — промолвил Олег. — Дмитрию же эта распря между тобой и Мамаем токмо в радость. Я не удивлюсь, если Дмитрий в скором времени вообще перестанет платить дань Мамаю.

— Дмитрий не только дерзок, но и коварен, — задумчиво произнес Урус-хан. — Сарайские купцы рассказывают, что в Москву стекаются товары с Востока и Запада, что казна московского князя ломится от сокровищ. Будто бы Дмитрий окружил свой град крепкой белокаменной стеной, так ли это?

— Так, великий хан, — кивнул Олег.

— Похоже, Дмитрий готовится к войне с Золотой Ордой, — сказал Урус-хан, нервно теребя свою куцую бородку. Он помолчал и обратился к Олегу с вопросом: — Сколько городов платят тебе дань, князь?

— Двенадцать, — ответил Олег. При этом он покривил душой, включив в это число как ныне существующие города Рязанского княжества, так и те грады, которые лежат в руинах после многочисленных татарских вторжений.

— А много ли городов платят дань московскому князю? — опять спросил Урус-хан.

— Тридцать, великий хан, — сказал Олег, опять намеренно погрешив против истины, поскольку на самом деле зависимых от Москвы городов было гораздо больше.

Не хотелось Олегу выглядеть слабым и незначительным князем на фоне могущества великого московского князя.

— Стало быть, получив ярлык от Мамая, князь Дмитрий заимел право собирать дань со всей Руси, что он и делает, — тем же задумчивым тоном промолвил Урус-хан. — При этом Дмитрий выплачивает Мамаю жалкие крохи, основную часть дани складывая в свою казну. Мамай понимает это, но ничего не может поделать, поскольку вот уже который год стремится вырвать у меня Сарай. — Урус-хан быстро взглянул на Олега. — А ты, князь, тоже платишь дань московскому князю? И велика ли твоя доля?

— Нет, великий хан, Рязань никогда не ходила в данниках у Москвы, — вымолвил Олег, горделиво приподняв подбородок. — Рязанские князья всегда сами отвозили дань в Орду.

— Значит, ты отдельно от Москвы возишь дань Мамаю, так? — Урус-хан сверлил Олега прямым пристальным взглядом. — Молви смело, князь. Мне ведомо, что ты тоже получил из рук Мамая ярлык на рязанский стол. Это было четыре года тому назад.

— Это было пять зим тому назад, — сделал поправку Олег. — Сараем тогда владел Хаджи-Черкес, который требовал от меня покорности и дани. Я не верил в то, что Хаджи-Черкес надолго утвердился в Сарае, что он вообще Чингисид, поэтому предпочел пойти на поклон к Мамаю.

— Что ж, князь, — с одобрением в голосе промолвил Урус-хан, — в ту пору ты все верно рассчитал и обдумал. Мамай в скором времени изгнал Хаджи-Черкеса из Сарая, но и сам удержался в Сарае ненадолго. Его выбил из Сарая Алибек, чистокровный Чингисид. Алибека убил его сын Кари-хан, который, в свою очередь, пал от рук моих нукеров. — Развалившись в кресле, Урус-хан нагнал на себя важный вид. — Я решил прекратить эту затянувшуюся смуту, которая раздирает изнутри Золотую Орду. Я занял золотоордынский трон по праву своего рождения, так как веду свой род от непобедимого Чингисхана. Ты правильно сделал, князь, приехав ко мне. Скоро я покончу с Мамаем и вся Золотая Орда окажется под моей властью. — Урус-хан ударил себя кулаком в грудь. — Мамай и его ставленник Абдуллах — оба безродные выскочки. Скоро я насажу их головы на острия копий. Их жен и наложниц я раздам своим нукерам. Тебя, князь, я вознагражу за то, что ты склонил голову передо мной. Разделавшись с Мамаем, я поверну своих конников на Москву, заставлю князя Дмитрия покориться мне, опустошу его казну. Московское княжество я разделю на уделы и самый богатый из них уступлю тебе, друг мой.