– Ну так. Аристократ.

– Хотя, с другой стороны... Ты знаешь-то, вообще, чего они тогда так взбеленились?

– Смутно. Чего-то там в посольстве в своем, в Москве, нашли, да?

– Чего-то! Жучков наших у себя в телексах. Причем во всех шести. А знаешь, когда их наши туда вогнали? Еще аж в семьдесят шестом году. Те, дурачки, их безо всякой охраны по железной дороге отправили.

– Что, так вот просто и отправили?

– Нет, ну под замками, конечно, опечатанные. Но это ж... ты сам понимаешь.

– Да.

– Ну так вот ты и прикинь, – обменявшись с Минаевым улыбкой авгура, продолжил Ахаян, – что мы целых шесть лет спокойненько читали всю секретную переписку посольства Франции. Конечно, ребят обида взяла. Вот так.

– Да, были времена. Уж работали так работали. Что дома, что здесь. И силы были, как говорится, и средства.

– Ну, так ведь времена не выбирают. Как говорится.

– Ну да.

Минаев не знал, как интерпретировать последнюю фразу своего шефа. Во всяком случае, в тоне, которым она была произнесена, он подсказки не обнаружил и поэтому решил использовать обычный безотказный способ выхода из подобного рода ситуаций.

– Ну что, Василий Иванович, еще по чуть-чуть?

– Можно, – улыбаясь глазами, Ахаян поднял свой, вновь заполненный тридцатью граммами золотисто-медной жидкости стакан. – Ну что, Гелий Петрович, давай-ка мы с тобой выпьем, знаешь, за что?

– За что?

– За твою выдержку. И самообладание.

– В смысле?

– В самом хорошем смысле. Начальство, понимаешь, как снег на голову, а ты... молодцом. Льешь – руки не трясутся. И в хозяйстве у тебя вроде бы везде порядок. Поэтому мы сейчас с тобой... оприходуем, и... я тебе кое-что скажу. Интересное.

Пауза, за время которой Ахаян, так же медленно, расправился с очередной дозой «Мартеля» и последовавшей за ней шоколадной конфеткой, показалась Минаеву довольно долгой, хотя и заняла не больше десяти секунд.

– Так вот, дорогой товарищ Минаев, ухожу я.

– Откуда... уходите?

– Из отдела.

– В смысле? – Минаев интуитивно уже чувствовал, что, скорее всего, может стоять за словами шефа, но не счел нужным в данном случае демонстрировать излишнюю догадливость.

– В самом прямом. Сдаю дела.

– Кому?

– Пока не знаю.

– И... куда, если не секрет?

– Ну какие же у меня могут быть от тебя секреты. В общем, ухожу, может быть, не совсем правильное слово. Поднимаюсь... чуть-чуть повыше. Короче говоря, – Василий Иванович, немножко растягивая удовольствие, взял из вазочки обсыпанную кокосовой стружкой круглую печенюшку, – мне предложили возглавить управление. – Печенюшка исчезла во рту.

– Какое управление? Наше?

Хрустя печеньем, Ахаян развел руки в жесте, переводимом на язык слов как «естественно».

– Только об этом пока молчок.

– Само собой. А Кирпичников куда? – вспомнил о действующем начальнике управления Минаев.

– Ну... – Ахаян жестом изобразил действия рыбака, забрасывающего в воду спиннинг и крутящего его катушку. – Или... я не знаю, чем он там еще любит заниматься. На досуге.

– Понятно. – Минаев на мгновение опустил вниз глаза, и, когда поднял их обратно, на его лице была заметна немного сдержанная, но искренняя улыбка: – Ну что ж, Василий Иванович, поздравляю.

– Рано пока. Коллегия еще не утвердила.

– Да это... – Минаев успокаивающим жестом махнул рукой.

– Ну не скажи. Все может быть. Ты же сам знаешь, какое у нас англосаксонское лобби.

– Да у них сейчас и фигур-то достойных нет. Корниенко если только, да ведь ему уже за шестьдесят. Так что... я лично даже и не сомневаюсь.

– Ну... посмотрим, посмотрим. – Ахаян задумчиво помолчал, затем, подняв глаза на своего собеседника, жестом напомнил ему о пустоте стаканов и, внимательно наблюдая за процедурой их наполнения, продолжил: – Так что теперь передо мной, как ты понимаешь, тоже задача. Кому отдел передать. – Заметив, как рука Гелия, при последних его словах, слегка дрогнула и перелила в свой стакан несколько лишних грамм, он удовлетворенно, про себя, усмехнулся. – Теперь, в общих чертах, ясно, зачем я здесь?

Минаев, опустив глаза, замер в немного скованной позе.

– Ну, чего молчишь?

– Да... я не знаю...

– Что ты не знаешь?

– Ну...

– Вот те раз. А я его за сообразительность хвалил.

– Вы имеете в виду, чтобы я... на ваше место?..

– Есть самоотводы?

– Да, в общем-то... Неожиданно все это как-то.

– Ну так, мил человек, в жизни разведчика все неожиданно. Ты не думай, я ж не просто так прикатил, с тобой проконсультироваться. Я над этим делом долго мозговал. Ты у меня в отделе не единственный.

– Я знаю.

– Естественно. И если я принимаю какое-то решение, то только очень тщательно взвесив все... что? Доводы, факторы и обстоятельства.

– Это я тоже знаю. Спасибо, Василий Иванович. Спасибо за доверие.

– Все он знает. Об одном только забыл. Что я этих фраз казенных на дух не переношу. Ты еще по стойке «смирно» вытянись. «Служу трудовому народу» гаркни. Ладно, короче. Тебе сколько до конца срока осталось?

– Полтора года.

– Нормально. Самое время в родные пенаты собираться. Думай, на кого резидентуру оставишь.

– Ну, в принципе, у меня зам ничего. Толковый.

– Это который Будко?

– Бутко. Через «т».

– Михаил... как его там?

– Альбертович. – Минаев обратил внимание, что Ахаян, при упоминании отчества его зама, слегка нахмурился. – В те времена модные имена были.

– Не знаю. Я вроде тоже из тех времен. А у меня и имя, и отчество... – Ахаян задумчиво пожевал губами. – А не зеленоват он еще? Сколько ему годков-то? Сорока вроде нет еще. Или есть?

– Есть. Сорок два. Маловато, конечно. Но товарищ он серьезный, не по годам. Тут и ровесники его есть, и даже постарше, а перед ним вытягиваются.

– Что, суров?

– Ну не то что суров, а... сумел себя поставить. Опять же исполнительный. Аккуратный.

– Ну... это, может, и не самое-то главное. – Ахаян кивнул на бутылку. – Как по этому делу?

– Да... скорее нет, чем да. По крайней мере в особом пристрастии не замечен. Да это как-то и не в его характере. Хотя, когда надо, на грудь может принять. Без проблем.

– Особенно если на халяву, – то ли вопросительно, то ли утвердительно протянул Василий Иванович.