— Поживём — увидим. Пока сверху, на коне, я… А вы где-то там, внизу, под копытами… И за ваши жизни никто не даст ломаного гроша. Даже всемогущий Адольф Гитлер.

— Посмотрим…

— Если будете живы! А это теперь зависит исключительно от меня.

— Что вы предлагаете? — еле выдавил Вилли, который показался Ивану Ивановичу менее злобным и более сговорчивым.

— Предлагаю сделку. Вы сообщаете в Центр, что всё в порядке, и спокойно дожидаетесь, когда наши танки войдут в Берлин. Поверьте, много времени для этого не понадобится… Мы сбрасываем вашего фюрера и устанавливаем в Германии рабоче-крестьянскую власть, а вас, соответственно, устраиваем на государственную службу. Как вам такая перспектива?

— Вроде бы неплохо…

— А если всё пойдёт иначе? — засомневался Фишер. — Так, как запланировал наш, а не ваш вождь?

— Тогда вас расстреляют. Свои же.

— Вот видите!

— Но… Но сегодня хозяин положения я. И, поверьте, без малейших угрызений совести пущу по пуле в обе ваши безмозглые головы, как только вы откажетесь от сотрудничества с нами. Так что выбора у вас по большому счёту нет. Ровно в три часа ночи Вилли выйдет на связь. И если что-то пойдёт не так, вы оба — покойники. Ясно?!

— Так точно! — в один голос по-русски заверили испуганные диверсанты.

12. Там же, 22 июня 1941 года, 3 часа ночи

Вилли лихо отбарабанил пароль. В ответ донёсся слабый и поначалу не очень чёткий сигнал. Но вскоре неизвестный германский «пианист» смог перенастроить передатчик, и слышимость сразу значительно улучшилась.

Отмечая это, Терёхин, контролировавший радиообмен в эфире по своей радиостанции, поднял вверх большой палец правой руки.

Находящийся на родине немец, ничего не подозревающий о том, что его слушают нежелательные лица, основательно разошёлся и с сумасшедшей скоростью отбивал одну группу знаков за другой.

Николай еле успевал записывать.

Когда он закончил, Штофф отправил какой-то загадочный знак и только после этого отдал команду «конец связи».

Терёхина такое поведение неслыханно разозлило:

— Товарищ капитан, что-то юлит эта сволочь!

— Почему ты так думаешь?

— Сигнал. Он подал своим хозяевам какой-то сигнал.

Иван Иванович выхватил из кобуры пистолет и приставил его к виску пленника:

— Не послушал ты меня, Вилли. И себя подвёл под монастырь, и своего товарища!

— Это неправда…

— О чём ты предупреждал своих боссов, ну же…

— Ни о чём, клянусь!

— А что за знак послал в эфир?

— Когда?

— Перед самым концом связи…

— А… Это значит, что всё в порядке. Никто мной не руководит, и я не веду двойной игры.

— Коля, может такое быть?

— Так точно.

— Вот видишь, значит, напрасно мы волновались!

— Конечно, напрасно, — закивал головой Штофф. — Ведь, если бы я хотел кого-то предупредить, то сделал бы это в начале эфира.

— Брешет он. Нутром чую, — недоверчиво покачал головой Терёхин.

— Сейчас проверим. Ну-ка, Вилли, расшифруй нам эту белиберду.

— «Поздравляю с успешным выполнением задания. Ждите наши войска в заданной точке».

— Всего-то? Вон сколько он наворочал. Наверняка целую инструкцию прислал.

— Нет. Слово чести! Всё так, как я сказал.

— Ладно. Верю. А теперь, Коля, ты возьми его блокнот и попробуй разобраться, правду говорит наш друг или нет.

— Но!.. — несмело запротестовал Штофф.

Однако Коля уже сопоставлял знаки и комментировал вслух:

— «У вас новое задание. 22 июня в 12:00 вы должны выдвинуться в район озера Свитязь к урочищу Гряда и ждать нашего человека. Пароль “Штольце”, отзыв “Шпеер”. После чего полностью поступаете в его распоряжение. Если встреча по каким-то причинам не состоится, повторяйте попытку через каждые два часа…» Я же говорил — юлит!

— Ах, Вилли, Вилли, — Ковальчук почесал макушку своим «ТТ» и нарочито громко добавил:

— Расстрелять. Обоих!

13. Берлин, радиоцентр разведуправления, 22 июня 1941 года, 3 часа с четвертью

Полковник Штольце был взбешён. Группа, командиру которой он доверял больше остальных, не выполнила задания, не достигла цели.

Как, как доложить об этом фюреру?

Операция «Тяжёлая вода» у него под неусыпным личным контролем! И днём, и ночью!

Хорошо ещё, что радист догадался подать тайный знак, означающий, что группа разоблачена. Но, к сожалению, сделал это только после того, как ему передали приказ о новом задании… Следовательно, если враги перехватили депешу (в чём Штольце уже не сомневался), то могут послать в 12 часов на Гряду своего человека, и тогда Профессору — конец.

Впрочем, как говорят русские, и шут с ним.

Слава богу, о его существовании Гитлеру ничего не известно…

Фу… Штольце вытер пот с чела…

«Нет, о провале я докладывать не стану. Через считаные минуты начнётся война, и тогда Советам будет не до шпионов, не до Профессора и не до тяжёлой воды. Это точно.

А выполнение задачи, ранее возложенной на Пухарта, перепоручу диверсионной группе, заброшенной на территорию СССР через зону ответственности Брестского отряда. Её командир уже вышел на связь. Никаких проблем у него нет. Так что, при удачном стечении обстоятельств, и он может успеть к 12 часам. Тогда Профессор будет спасён».

— Юрген! — тихо бросил Штольце.

Один из трёх радистов поднялся с места:

— Я!

— Передайте для четвёртого шифрограмму. Текст будет тот же, что и для третьего.

— Есть!

14. Хутор Волчий Перевоз, 22 июня 1941 года, 4:00[8]

Гитлер отводил своим полководцам ровно полчаса на то, чтобы подавить все очаги сопротивления советских пограничников.

Но, как говорят в Украине, «не так сталося, як гадалося»… Хотя в четыре часа ночи на отважных стражей наших рубежей обрушилась вся военная мощь Третьего рейха.

После двухчасовой артподготовки на позиции 8-й пограничной заставы пошёл батальон вражеской пехоты. Пётр Карпович организовал два сектора обороны. Первый, который он возглавил лично, находился в районе моста через реку Западный Буг, второй — под командованием замполита Бабенко — непосредственно возле помещения заставы.