Зимин и Валяев переглянулись и одновременно засмеялись.

— Ну конечно нет, — стирая слезинку, сказал Валяев. — Это мы уж как-нибудь и без вас обойдемся, если понадобится, тут другая квалификация нужна. Нет, надо, чтобы вы иногда оказывали нам услуги в игровом мире. Ну, скажем, мы можем вас попросить пойти куда-либо и там что-то сказать или сделать — что именно, мы вас проинструктируем. Разумеется, в рамках ваших возможностей.

— А почему именно я? У вас наверняка полно матриц, которые могут пойти куда угодно.

— А вот это вам должно быть не важно. Мы просим вас об услуге — неужели вам сложно ее нам оказать?

— Да нет, конечно. Просто если это будет где-то по дороге на восток — не выйдет ли фигни? Ну, в свете вышеизложенного?

— Не беспокойся, мы все просчитаем так, что не выйдет. И имей в виду — программа просчитывает вероятности мошенничества (или читерства) в игровом процессе только в отношении основного квеста о дриадах. Поэтому если ты найдешь квест и в соответствии с ним портанешься куда-нибудь на север, в снежки с йети поиграть — возмездия не будет. Любые остальные задания ей по барабану — она ориентирована именно на «Детей богини» и иные, прилегающие к этой цепочке, квесты. И не забывай — она считывает импульсы твоего мозга.

— Чего? Так она у меня в голове лазит? — возмутился я.

— Она у вас у всех в головах лазит, — хладнокровно сообщил Зимин.

— А ты как думал? — поддержал его Валяев.

— Жесть… — выдохнул я.

— Новые технологии, — хмыкнул Зимин, а Валяев назидательно поднял указательный палец правой руки вверх.

— Стоп. — Мой пытливый разум отказывался верить, что программу нельзя обмануть. — Ну вот, если я сейчас портанусь на север, открою там некую точку, и следующая дриада, к примеру, будет там — стало быть, я смогу туда переместиться?

Зимин и Валяев переглянулись.

— Молодец, а? — заметил Валяев.

Зимин кивнул.

— Формально — да. Если точка будет открыта ситуативно, в связи с теми или иными событиями, не ведущими к сознательному перемещению с целью открыть максимальное количество точек-привязок.

— И то хлеб. Тогда я точно согласен — чем в больших местах побываю, тем лучше.

— Не факт, что это будет часто, и даже не факт, что это вообще будет. Может, мы к вам и не обратимся. Но согласие-то вы должны дать, — сказал Зимин.

— Но при этом мы не хотим испытывать судьбу, спорить с программой и подвергать риску глобальное всемировое и внутриигровое событие, так что еще раз вам говорю — не ждите поддержки в игре от корпорации, — назидательно произнес Валяев.

— Лады, — согласился я.

— Ну, тогда о вознаграждении, — озадачил меня Зимин.

Я чуть не отвесил челюсть. Как, еще вознаграждение? А не многовато ли конфет на квадратный метр?

— К той цифре, что я вам написал, будете получать еще столько же, — поведал Валяев.

— И по окончании квеста, при условии его благополучного окончания, конечно, отдельная награда, так сказать, премия, — добавил Зимин.

— Но это если вы будете с нами сотрудничать, выполнять наши просьбы и не станете компрометировать корпорацию, — уточнил Валяев.

— Ы, — выдавил из себя я. — Никогда не думал, что такое скажу, но все-таки: не многовато для одного человека?

— Да нет, — добродушно сказал Зимин. — Вы просто слабо представляете себе уровень благосостояния сотрудников — замечу, средних сотрудников — крупных корпораций. Так что не такие и космические цифры мы вам называем. Вы просто не балованный.

— Ну, на фоне газетных гонораров, конечно, они производят определенное впечатление, — отметил Валяев.

— Но поверьте, если вы будете вести себя благоразумно и честно сотрудничать с корпорацией — то это лишь стартовые цифры.

— Страшно подумать, что за премия… — пробормотал я.

— Премия? — улыбнулся Зимин. — Премия у нас обычно не деньги, а что-нибудь приятное и вполне материальное. В вашем случае… Ну, не знаю… Может, эта газета? — Он посмотрел на Валяева.

— Почему нет? Славная задумка, — сообщил тот.

Я был близок к обмороку. Это чем-то напоминало кучу виденных мной фильмов и прочитанных книг о том, как сатана искушает человека. Хотя это полная бредятина, такого не бывает. Да и на фиг мне эта газета сдалась? Вот кабы ее моему приятелю Юрцу — тот да, тот давно мечтает о медиаимперии.

— Ну, Киф. Как насчет этой газеты? Или есть другие пожелания? — в высшей степени благожелательно поинтересовался Зимин.

— Кхм, — прочистил я горло. — А можно я подумаю? Такие вопросы с кондачка не решают.

— Разумно, — согласился Валяев. — Сразу видно прагматичного и серьезного человека.

— Ну, так мы договорились обо всем? — пытливо посмотрел на меня Зимин.

— Сделка? — прищурился Валяев.

— Сделка! — ответил я. — Вы сами сказали — я человек прагматичный.

— Вот и славно, мы в вас не ошиблись, — громко хлопнул в ладоши Зимин. — На днях подъедет наш человек — ну я о нем упоминал, — подпишете кое-какие бумаги. Рабочий процесс с вашими людьми наладите сами, хотя не очень беспокойтесь по этому поводу — ребята вам достаются шустрые, бойкие — сами все наладят. Одного сделайте замом — у вас есть более важная задача, чем перелопачивать кучу шлака. К примеру, во вторник устраивайте планерку, отбор материала — и в печать. И чтобы каждый четверг выпуск «Вестника Файролла» был в киосках, в Сети и у нас на столах. Еще раз призываю — сами на мелочи не разменивайтесь, ваша основная цель — игра.

А Валяев добавил:

— По-моему, я уже говорил, но повторюсь: если сотрудники будут не по душе — гоните их в шею и сразу звоните нам. Новых пришлем. К нам на работу толпа стоит наниматься — только свистни. Не тратьте время и нервы. Особенно время.

Зимин подошел к двери, открыл ее.

— Покровский, зайдите.

В кабинет вошел Мамонт. Прикольно, а я и забыл, что у него фамилия Покровский. Мамонт и Мамонт.

— Да? — Он преданно посмотрел на Зимина.

— Ну что, дали соответствующие указания? — спросил Зимин.

— Да, завтра все будет, — угодливо (не подозревал у Мамонта таких талантов) сказал тот.

— Отлично. Мой референт сбросит вам данные на четырех ваших новых сотрудников. Пропуска там, трудовые — все как надо, Пусть ребятам стаж капает, — глянул он на меня.

Я кивнул — да, мол. Пусть капает. Хорошее дело, богоугодное.

— И еще, — негромко, но как-то очень отчетливо, так, что каждое слово было слышно, сказал Зимин. — Помните, Покровский: Никифоров с настоящего момента неприкасаем. Если хоть слово, хоть взгляд — вы понимаете меня? Теперь он под нашей защитой.