Что она, задумалась, рассердилась, а может быть, просто замечталась? Слегка оттопыренная нижняя губа. Нижняя губа еще совсем детская, казалось, не отвыкшая от груди. Маленький, задорно вздернутый носик.

– Нет, сильнее всех этих шаек может оказаться самый ничтожный, буквально выеденного яйца не стоящий случай. Дьявол не дремлет. Вот подлинная история. Директор отделения банка, слывший педантом даже среди педантичных своих товарищей – банковских служащих, в день ухода на пенсию пошел смотреть стриптиз и неожиданно потерял голову из-за танцовщицы. У нее была привычка, не обращая внимания на окружающих, сколько бы народу вокруг ни было, грызть ногти. И в перерывах между выходом на сцену, где она исполняла некое подобие танца, беспрерывно грызла ногти, и, может быть, поэтому никому не нравилась и не пользовалась никаким успехом. Но вышедшему в отставку директору отделения банка как раз и понравилась ее привычка грызть ногти. Он приходит туда три дня подряд, потом передает ей любовное письмо. На четвертый день везет ее обедать, все как будто очень хорошо, но на пятый – катастрофа: в комнате женщины оба кончают жизнь самоубийством. Лезвием безопасной бритвы. Чем вещество тверже, тем легче оно разлетается на куски – таков закон.

Выражение лица женщины по-прежнему не изменилось. Пена в стакане почти растаяла. Сбоку пена напоминает джунгли, сфотографированные с самолета. Что видит женщина? Вдруг – может быть, это свет так лег – вдоль нижнего века наливается что-то, напоминающее полоску блестящего бесцветного лака… Слеза? Я теряюсь… это не входит в мои планы…

– Единственное, о чем я хотел еще спросить, – это о том случае со скрепкой… как вы говорили, скрепка, возможно, служит доказательством, что он всерьез думал о документах… но ведь тогда он, как и договаривался, должен был пойти на станцию S., чтобы передать их, верно? Видимо, здесь уже какая-то другая проблема. Она, разумеется, имеет отношение к содержанию этих документов, но все же…

– Это никому не известно.

Ее ответ легко вернулся ко мне, как отскочивший мяч, в ее голосе послышались нотки, которых не было раньше, до того, как она замолчала.

– Но документы, видимо, необходимы были фирме?

– Да нет, ничего серьезного в них, я думаю, не было.

– Мне нужно не ваше мнение, а факты. Ну хорошо, об этих документах узнаю завтра в фирме… никак не укладывается это у меня в голове… могу понять, что у вас нет никаких предположений, – вопрос сугубо личный, и тут уж ничего не поделаешь, но я просто не могу представить себе, как человек, который настолько любит порядок, не оставил ничего – ни записок, ни дневников, ни визитных карточек, ни адресов – в общем, ничего, что помогло бы напасть на след. Здесь какое-то противоречие. У вас нет никаких предположений, и на этом основании вы утверждаете, что исчезновение было совершенно неожиданным, но все указывает на обратное. Мне кажется, в данном случае вполне уместна поговорка: летящая птица следа не оставляет.

– Но ведь случай со скрепкой действительно произошел, и, кроме того, он не притронулся к чековой книжке…

– Скрепка, скрепка, скрепка… послушайте же, ну почему вы не допускаете мысли, что это был продуманный маневр, чтобы заставить вас так подумать? Может быть, таким способом он хотел в последний раз тайком сказать вам до свидания…

– Едва ли… все время, пока я искала скрепку, он чистил ботинки и насвистывал странный мотив.

– Странный?

– Какая-то рекламная телевизионная песенка…

– Перестаньте. Вы вольны сами себе лгать, но меня-то обманывать какая польза.

– По правде говоря, было, пожалуй, кое-что… боюсь, что телефонная книжка…

Она впервые поворачивает голову к углу комнаты, где стоит телефон, и уже начинает было грызть ноготь большого пальца, но тут же поспешно прижимает сжатый кулак к губам. Хотела скрыть, но ничего не получилось. Старается бороться с дурной привычкой, но все равно на краях ногтей, специально покрытых толстым слоем лака, белые следы от зубов… Женщина виновато улыбается.

– Значит, была телефонная книжка?

– Можно ее так, пожалуй, назвать… нажмешь на нужную букву, раз – и переплет сам откидывается… черной эмалью покрыта… вот такой примерно величины… да, да, она всегда лежала вон на той полочке…

– Она пропала одновременно с исчезновением мужа?

– Нет, скорее всего, ее унес брат. Брату не удавалось заставить меня сидеть и ждать, ничего не предпринимая. Однако, сколько он ни разузнавал, ничего, что могло бы навести на след, обнаружить не удавалось, и поэтому он решил прекратить поиски. Но если бы эта телефонная книжка вечно маячила перед глазами, для меня стало бы невыносимым сидеть сложа руки. А брат был против. Не хотел, чтобы я влезала в такое опасное дело.

– Опасное?

– У каждого человека одна карта жизни. Много-то зачем… брат так говорит… а мир – это лес, густые заросли, кишащие дикими зверями и ядовитыми гадами, и пробираться сквозь них можно, только когда твердо уверен в безопасности…

– В общем, раньше, чем вымыть руки, продезинфицируй мыло, это он имеет в виду?

– Вот именно… действительно такой характер у него, у брата… вернувшись домой, он без конца суетится: и руки вымоет, и горло прополощет…

– Но все же прошу вас: позвоните прямо сейчас брату.

На лицо женщины вдруг упала серая тень. Нет, вернее, поднялся занавес и выглянул настоящий цвет лица. Впервые поддавшийся настройке взгляд. Тихо поглаживая пальцами край стола, она беззвучно встала, зашла в узкое пространство за стулом, отчего в лимонной шторе образовалась небольшая впадина. Женщина, напоминающая человека, пойманного с поличным… напряженная поясница, сопротивляющаяся тяжести… снимает трубку, не заглянув в записную книжку, набирает номер и пальцем, которым набирала номер, теребит штору… гибким пальцем, будто лишенным суставов… видимо, привычка крутить в руке все, что ни попадется… может быть, эту привычку она выработала, чтобы отучиться грызть ногти?.. Штора тихо качается, и кажется, будто она тоже слегка опьянела… но есть здесь и черно-желтый знак: «Внимание, опасность…»

– Действительно, – женщина говорила хриплым шепотом, обращаясь к кому-то, возникшему перед ее мысленным взором, – прилипла эта привычка разговаривать сама с собой… и ведь верно, первым, от кого я это услышала, был он… я сначала и не поверила… сразу после того, как он беззаботно насвистывал… чувство, которое я тогда испытала, можно назвать испугом… странно, никто не подходит… наверно, нету дома…

– Куда вы звоните?

– Прямо туда…

– Человеку, который последним видел его? Оставьте, пожалуйста. Там сыты по горло вашими звонками. И, кроме того, прошу я вас совсем не об этом телефонном звонке.

Она испуганно, точно нечаянно схватила гусеницу, кладет трубку.

– Ну а кому же?

– Мы ведь договорились – брату.

– Брату