Можно было бы убить Крысогона, просто-напросто убрать его из своей жизни. Однако Клара не могла не признать, что это слишком уж радикальное средство избавления от боязни оказаться замешанной непонятно в чем — реакция, которой можно ожидать скорее от мужчины, чем от женщины. Да и орудий убийства у нее никаких не имелось, даже ножа. Не душить же ей мистера Хитона прямо на улице? Дурь какая-то, непонятно, почему она вообще об этом подумала, разве что нервы себе решила пощекотать.

А можно было бы и просто сбежать, перенести занятия ее ремеслом в другую часть города. Господи-Исусе, стоило отрастить на полдюйма всего один ноготь, и вот она уже собирается расстаться с Сент-Джайлсом — к которому только-только начала привыкать! Нет, и это тоже всего лишь фантазия. Комната, которую она снимала у миссис Портер на Куин-стрит, ей нравилась, на углу Брод-стрит имелась приличная пивная, в которой Клара уже начинала приобретать репутацию девушки чистой, изъянов никаких не имеющей. А была еще мясная лавка Дикки у Семи Углов, в которой она могла съедать столько, сколько душе угодно, — в разумных, конечно, пределах и при условии, что заговаривать с женой мистера Дикки она не станет.

Нет, встретиться с Крысогоном ей все же придется.

Настал четверг, Клара встретилась с Крысогоном на обычном их месте. Не говоря лишних слов, она приноровила свой шаг к его хромой, но скорой поступи, и они бок о бок пошли по Дадли-стрит. На нем было просторное, но колено длиной пальто, придававшее ему сходство с импресарио. Импресарио, возможно, сошедшим с круга: пальто слегка потратила моль. И Кларе впервые пришло в голову, что благотворитель ее, быть может, не так уж и богат, что деньги, которые он отдавал ей, были ему не так уж и по карману. Она ощутила укол совести и отреагировала на него единственным доступным ей способом.

— Мои десять шиллингов я хочу получить сейчас, — сказала она.

Он на ходу передал ей деньги. Как будто предвидел эту просьбу и держал монеты наготове, в сомкнутой ладони.

Интересно, как они доберутся до Саутуарка? — гадала Клара. Путь отсюда не близкий, и ни одной из ее подруг-проституток он не знаком. Может, Крысогон поведет ее туда пешком — или они поедут на омнибусе, точно муж и жена? Мысль о том, что множество самых разных людей будет смотреть на них, полагая, что она и Крысогон связаны близкими отношениями, показалась ей неприятной; и что ей было не развязаться с ним шесть недель назад — перетерлись бы и все, и не пришлось бы тогда изображать невесть кого.

— Нам далеко? — спросила она.

Рука Крысогона вздернулась вверх, и Клара съежилась, боясь, что он ударит ее, — но нет, он всего-навсего подзывал кеб.

— Саутуарк, «Отдых путника», — сказал он извозчику.

— Прекрасно, сэр, — отозвался тот. — Интересуетесь особой кадкой, которую там внизу держат, не так ли, сэр?

— Именно так.

— Я тоже имею к этому кой-какое касательство, сэр. Весьма симпатичное зрелище.

Клара и мистер Хитон забрались в экипаж. Похоже, то, что кебмен был осведомлен о репутации «Отдыха путника», мистера Хитона нисколько не удивило. На недолгие мгновения ей явились картины Лондона, неизмеримо более привлекательного, чем полагали она и ее товарки, — города, изучение которого иные обращали в основное свое занятие. Впрочем, вглядываться в эти картины она никакого желания не имела. Похоже, Крысогон надумал специализироваться на показе ей зрелищ, относительно коих она предпочитала хранить неведение.

— А как же я доберусь до дома, когда все закончится?

Крысогон грустно улыбнулся:

— Полагаю, когда все закончится, мы об этом договоримся.

— Но ведь мы с вами живем в разных местах.

— Я отвезу вас домой, потом поеду к себе.

Клара покивала, нисколько услышанным не убежденная. Если она и научилась чему-то, став проституткой, так это тому, что на чужую любезность и щедрость полагаться не следует. Кеб катил и катил вперед, время тянулось, и каждый удар лошадиных копыт по камням мостовой говорил Кларе, что она уезжает все дальше от улиц, которые знала. Если ее ограбят и бросят умирать в темных, неведомых ей местах, десять шиллингов, которые она уложила в карман платья, ничем ей не помогут. А чтобы избавить себя от подобной участи, ей волей-неволей придется поддерживать мир с Крысогоном, быть ему в радость или хотя бы не ссориться с ним. А она, между тем, не знала, удастся ли им провести вместе все послеполуденное время — тем более, в обществе крыс и собак — и ни разу при этом не поругаться.

— Надеюсь, в том, что касается ногтя, мы с вами договорились, — сказал он, отвернув от нее лицо в сумраке экипажа.

— Ногтя, сэр?

— Вам не следует думать о том, чтобы быть со мною помягче. Засуньте его так далеко, как сможет достать ваш палец.

— Я постараюсь, сэр.

— А о том, что можете поранить меня, не думайте.

— Не буду, сэр.

— И не вынимайте его, пока… — Крысогон резко дернул головой, еще сильнее отворачивая лицо от Клары, как если бы он вдруг увидел идущего по улице знакомого. — Пока все не закончится.

— А как я узнаю, что все закончилось, сэр?

И тогда он повернулся к ней. Покрытое шрамами лицо его было бледным, только щеки заалели и пошли разноцветными крапинами.

— Все закончится, когда умрет последняя крыса, — сказал он.

«Отдых путника» стоял на другом конце света. Чтобы добраться до него, кебу пришлось пересечь Темзу, миновать вокзал Ватерлоо, на котором Клара бывала раз или два со своей госпожой, — в ту пору там было намного тише, чем ныне. Сам паб, когда они, наконец добрались до него, показался ей ничем не заслуживающим столь долгого пути. Кабак пошиба самого низкого — такое впечатление произвел он на Клару, — из тех, в которые бездельники-мужчины приходят с серьезным намерением надраться. Воздух его был крепко настоян на трубочном дыме и спиртных парах, клиенты же сгибались над стаканами так низко, точно норовили глотнуть кислорода, кое-где еще сохранившегося под столиками. Один участок пола, тот, половицы которого успели подгнить, был наспех залатан разноцветными досками с расщепленными, перепачканными в дегте концами. Очаг задыхался от пепла и тлеющих угольков. Некоторые из газовых светильников были не то выключены, не то поломаны, а скудость стекла в зале означала, что он напрочь лишен зеркальной праздничности пабов, в которые привыкла заглядывать Клара. В этом темное дерево скрадывало свет и отказывалось его возвращать.

— Мне здесь не нравится, — прошептала она своему спутнику.

— Мы приехали сюда не для этого, — прошептал он в ответ. — То, что нам нужно, — внизу.

Никаких лестниц Клара в зале не заметила. Вытянув шею и выставив голову из-за подпиравшего потолок столба, она обнаружила лишь новых полупьяных мужчин, пялившихся на нее, сидя за столиками. Клара ожидала увидеть яркий транспарант наподобие театрального с завлекательным извещением о предстоящем крысином побоище, однако ничего подобного здесь не наблюдалось. Да и вообще украшений на стенах было — раз, два, и обчелся: несколько норовивших свернуться трубочкой афишек, извещавших о развлечениях, которые устраивались в недавнем прошлом какими-то заведениями поблагопристойнее «Отдыха путника». Имелось также написанное от руки предупреждение: «ОПАСАЙТЕСЬ ПИДОРОВ».