Скорее, по воле случая, чем благодаря их сообразительности, подумал Мориарти, знавший братьев как искусных карманников, с малых лет работавших на улицах Вест-Энда. Братья хорошо одевались и, посещая парки, театры и мюзик-холлы, выглядели и вели себя как вполне приличные молодые люди. Мориарти сам занимался их подготовкой и знал, что они могли бы сойти за своих в любой достойной компании. Лет сорок или пятьдесят назад они стали бы основной частью так называемой «Банды щеголей»,[8]но теперь были независимы, приспособив старые прием под современные условия.

— Так что же произошло? — мягко спросил он.

— Сидели они у старика Бленда, выпивали, слушали его байки. Бленд любит потолковать про старые времена, а им завсегда интересно послушать.

Мориарти уже все понял. Наделенный от природы необычайной памятью, Бленд мог часами рассказывать о разных ворах, душегубах и прочих злодеях да событиях времен собственной юности. Слушая его, братья не только узнавали что-то интересное, но и всегда мотали на ус с прицелом на будущее.

— Там-то их свиньи и накрыли.[9]Старик, наверно, снебрежничал. Оставил в сундуке кой-какое барахлишко с Мейденхед-Мэнор. С ним-то его и взяли.

— А заодно и ваших ребят прихватили.

— Да уж, прихватили, ублюдки, хотя мальчики и слова им плохого не сказали.

Мориарти вздохнул. В конце концов, обучались братья за его счет, и ему от их доходов перепадала немалая доля. Оба понимали, что сопротивление при аресте чревато неприятностями. В ограблении Мейденхед-Мэнор ни один, ни другой участия, конечно, не принимали. Будучи опытными карманниками, они знали свое место и ни за что бы не пошли на большое ограбление.

— Значит, их забрали как соучастников Бленда?

— И они все теперь в кутузке.

— Бленд за хранение краденого, а мальчики — за сопротивление аресту и как соучастники?

— Никакие они не соучастники, сэр. И никогда бы в жизни себе такого не позволили!

— Знаю, Хетти, знаю, но английское правосудие — штука странная.

— Разве ж это правосудие? Нету никакого правосудия.

— Будет. Сколько им дали?

— По три года каждому. Оба в Стиле.[10]Премерзкое место, сэр.

— Говорят, теперь там лучше. По крайней мере, не так плохо, как прежде. И строгости поменьше, и общаться позволено.

— Не верьте, сэр, тем, кто так говорит. Камеры все те же, и надзиратели злые, как звери.

— Насчет надзирателей я знаю. Кто был судьей? — резко спросил Мориарти.

— Хокинс.

Мориарти улыбнулся. Значит, Хокинс все еще при должности. А уж должен был бы уйти на покой. Сэра Генри Хокинса знали многие. Именно он шестнадцатью годами ранее приговорил к пожизненному заключению Чарли Писа, обнаружив вскоре, что Пис незадолго до того был осужден по другому делу.

— Они все еще в Стиле?

— Да, сэр.

— Справедливость будет восстановлена, Хетти. Я за этим прослежу.

— Но как?..

— Хетти, разве я когда-либо подводил своих людей? Разве я подводил твоего мужа? Или твоих друзей? Моих друзей? Твою семью?

Пристыженная таким упреком, она потупилась.

— Нет, Профессор. Вы никогда никого не подводили.

— Ну так доверься мне, Хетти. Когда я говорю, что добьюсь справедливости, верь — так оно и будет. Жди и благодари Небеса за мое возвращение.

— Спасибо, Профессор.

Женщина снова припала к его руке, и Мориарти раздраженно взглянул на телохранителя. Пейджет, поняв все без слов, подошел к миссис Джейкобс сзади и, взяв ее за плечи, повел к двери.

Через пару секунд он вернулся.

— Здесь Паркер, Профессор.

Мориарти уже сидел за столом.

— В каком он состоянии? Обеспокоен?

— Очень.

— Пусть подождет. Расскажи мне об ограблении Мейденхед-Мэнор. Мы имеем к этому делу какое-то отношение?

— Напрямую мы не замешаны, сэр.

— А кто замешан напрямую, нам известно?

— Ходят слухи, что это дело провернули Майкл Культяшка и Питер по кличке Дворецкий.

Мориарти поднялся и снова шагнул к окну. Он знал Майкла, прозванного Культяшкой за привычку изображать из себя одноногого лудильщика или матроса, и не питал к нему теплых чувств.

— Питер Дворецкий? Он же Лорд Питер, да?

— Он самый.

— Вот уже не подумал бы, что эти двое прибегнут к услугам Бленда; как-никак они ведь из-за реки.

Пейджет согласно кивнут.

— И много они взяли в Мейденхеде?

— Изрядно серебра, украшения… Говорят, только бумажек да монет на тысячу фунтов.

— И все это нашли у Бленда?

— Может, и не все, но много. Выносили целый час.

— Хм-м. Что-то здесь не так, Пейджет… что-то здесь не так. Похоже, старика Бленда кто-то сдал.

— Сдал пилерам?[11]

— Им, кому же еще. Насколько я помню, мы уже и раньше предупреждали нашего одноногого друга, чтобы держался подальше.

— Я сам там был.

— Буду признателен, Пейджет, если ты, когда мы закончим здесь, поразузнаешь, что и как. Старик Бленд — мой человек, как и братья Джейкобс. Если у Майкла Культяшки плохая память, то, может быть, ему стоит преподать урок. Возможно, вся эта история с Мейденхед не так проста, как кажется.

Тот факт, что Бленд оказался в тюрьме, обеспокоил Мориарти; старик работал на организацию много лет, и его устранение причиняло серьезные неудобства. Еще больше тревожило то, что Моран почему-то не рассказал об этом деле. Преподать урок Майклу Культяшке труда не составляло, но оставалась проблема Билла и Берта Джейкобсов.