Был на краю гибели – и прекрасно понимал это. Чувствовал это всеми фибрами души. Однако, подобно человеку, запертому в товарном вагоне поезда, медленно, но верно идущего под откос, не в силах был избежать смерти или хоть как-то изменить ситуацию.

«Помогите же кто-нибудь! Не хочу умирать в одиночестве!»

Он поднял взгляд на Хэнка Маккоя – на Зверя. Покрытый с головы до ног синей шерстью, похожий на огромного кота интеллектуал Маккой был одет в элегантный, сшитый по особому заказу темно-зеленый костюм и галстук-бабочку. На носу его блестели круглые очки. Он опустился в одно из трех кресел, установленных на сцене, держа в руках пятистраничную речь, которую только что произнес. Это был восхитительно дерзкий анализ научно-образовательной программы, целиком захвативший слушателей и доставивший им немалое удовольствие.

– Разогрел их перед твоим выступлением, – шепнул Хэнк Скотту, усаживаясь на место.

Скотт кивнул и опасливо взглянул на тощую стопку каталожных карточек, на которых набросал собственные тезисы. Посчитал, что аудитория будет чувствовать себя непринужденнее, если он выступит без бумажки.

Аудитория… Скотт оглядел зрителей, смотрящих на него из зала, ждущих его слов, ждущих от него чего-нибудь интересного. Целое море юных лиц – и всем им не терпится узнать, что ждет их в новой школе. Зал был огромен, сиденья ряд за рядом тянулись к выходу. Стену за кафедрой украшала громадная буква «X».

Представив Скотта, Эмма Фрост села в освобожденное им кресло. Она была одета в своей обычной вызывающей манере – открытый живот, низкое декольте. И даже помада ее была белой – в цвет одежды. Ей не составляло труда удерживать внимание учеников… особенно мальчиков. Но стоило ей передать микрофон Скотту – и все пошло к чертям.

– Я далеко не так организован, как Хэнк, – начал он. – И подумал: пусть мое выступление будет… икс-провизацией.

Он сделал паузу, ожидая смеха. Однако в зале стояла мертвая тишина, нарушавшаяся лишь редкими вымученными смешками.

«Уже закончил?» – прозвучал в голове голос Эммы.

«Замолчи».

«Если быть точной, я и так молчу».

«Все равно замолчи».

«Хорошо, хорошо».

И Скотт продолжил сводить на нет все, что подготовили для него Эмма с Хэнком.

– Во-первых, хочу, чтобы вы не забывали: если возникнут вопросы, вы в любое время можете обращаться ко мне. Вам предстоит столкнуться с множеством непонятных вещей, которые покажутся вам… э-э… непонятными, – он моргнул. К счастью, его лицо было скрыто под специальным визором из рубинового кварца, блокирующим смертоносные лучи из его глаз. – Все вы собрались здесь, – продолжал он, – потому что каждый из вас – носитель гена Икс, наделяющего вас сверхчеловеческими силами. Отсюда и название – «Люди Икс».

В воздух тут же взлетела рука.

Скотт был удивлен. Он вовсе не ожидал, что вопросы возникнут так быстро.

– Да, э-э… – он покопался в памяти, припоминая, кто это. – Э-э… Джулиан?

– Кевин, – поправил его юноша.

– Верно. Кевин. Что у тебя за вопрос?

– Я думал, «Икс» – это в честь профессора Ксавье. Понимаете, первая буква его фамилии.

– На самом деле ее следует произносить как «Завье». Как будто первая буква – не «икс», а «зет».

– Вы уверены?

– Да, абсолютно. Теперь позвольте…

В воздух взметнулась еще одна рука.

– Да, э-э… Остин?

– Даллас.

– Да, верно. Даллас.

– А как правильно: Магнето или Магнито?

– Первое.

В воздух взлетели сразу пять рук.

Эмма Фрост, чуть приподнявшись с места, холодно сказала:

– Отложим вопросы до окончания беседы.

Руки тут же опустились.

Скотт продолжал. Рассказал и о славной истории школы, и о надеждах профессора Ксавье, и о нелегких испытаниях, предстоящих ученикам, и о социальной ответственности мутантов…

И все это звучало неловко, монотонно, будто он предпочел бы оказаться где угодно, только не здесь, и заниматься чем угодно, только не говорить всего этого.

Слова слетали с языка одно за другим, но Скотт видел, как с каждым прозвучавшим слогом угасает интерес учеников. Ему не удалось завладеть их вниманием. Он был для них просто здоровенным занудой в отливавшем красным визоре.

Наконец, не в силах больше выносить всего этого, он сказал:

– Итак, э-э… если у кого-нибудь есть еще вопросы…

Вопросов не последовало. Он искоса взглянул на Эмму. Ее лицо было бесстрастным, точно камень. Скотт вдруг осознал, что не может с уверенностью сказать, в чем дело. Быть может, ребятишки просто не хотят продолжать эти муки? Или это Эмма мысленно передает им: «Если хоть один из вас задаст хоть один растреклятый вопрос, вы не просто пожалеете, что родились на свет – вы забудете, что родились на свет».

– Что ж, окей, благодарю за внимание, – сказал Скотт.

Под чьи-то робкие попытки аплодировать он занял свое место, крайнее справа. Хэнк невозмутимо взглянул на него. Наклонившись к нему и указав на свои карточки, Скотт прошептал:

– У меня был еще целый раздел о гражданской ответственности. Но я подумал, что его лучше опустить.

– Хорошая мысль, – согласился Хэнк.

Кафедру вновь заняла Эмма.

– Ну что ж, – заговорила она, с легким раздражением глядя на пустое кресло, ожидавшее того, кто еще не прибыл, – видимо, наша первая встреча закончится чуть раньше, чем…

Вдруг зал ахнул: прямо из стены появилась голова молодой женщины.

Их удивление было понятно. Большинство учеников пришли сюда прямиком из той жизни, что заставляла их скрывать, кто они. Расслабься они хоть на миг, выдай свой дар, превращающий их в «хомо супериор» – и это сделало бы их мишенью бесконечных нападок. Поэтому подавление, сдерживание своих сил стало второй натурой для многих из них. В результате они были просто не готовы к такой обыденной демонстрации мутантских способностей.

– Привет, – сказала женщина, полностью проникнув в зал. Выражение ее лица напоминало об олене, застигнутом лучами фар. – Возможно, я опоздала.

– Именно так, – ответила Эмма Фрост, взглянув на нее свысока и указав ей на пустое кресло. Затем она вновь обратилась к аудитории: – Дети, перед вами Китти Прайд, очевидно, решившая, что нуждается в эффектном появлении.

Но Китти не спешила садиться. Она была ниже Эммы на полголовы, но расправила плечи, чтобы казаться больше, точно кошка, чувствующая угрозу.

– Сожалею, – ответила она без малейшего намека на сожаление, смерив взглядом откровенный наряд Эммы. – Я была очень занята: нужно ведь было не забыть надеть все, что необходимо.