Над ним замаячила тень, дохнуло теплом, и звериный язык быстро лизнул лицо. Он откинул руку и, нащупав жесткую густую шерсть койота, сжал ее пальцами – единственный спасительный якорь в сошедшем с ума мире.

Тревис опустился на одно колено и осторожно раздвинул стебли рыжеватой травы. Перед ним раскинулась долина, скрытая вдали золотистой дымкой. Голова от удара камнем невыносимо болела, и то, что ему приходилось все время напряженно думать, пытаясь разобраться в окружающей совершенно незнакомой обстановке, вовсе не способствовало хоть малейшему уменьшению ее. Мужчина с тревогой и непониманием смотрел на горизонт. Он прекрасно знал, что должен был увидеть совсем другую долину, без этой золотистой дымки и рыжей растительности, но реальность казалась кошмарным сном, и все в его сознании перепуталось окончательно.

Неподалеку в траве мелькнула серая тень, и Тревис напрягся. Мба'а – койот? Или же его спутниками были духи га-н, которые могли по своей воле выбирать себе форму. И на этот раз странным образом приняли вид коварного врага человека. Кто они: ндендай – враги, либо далаанбийати – союзники? В этом сумасшедшем мире знать подобное хоть с какой-то достоверностью просто невозможно.

Эйдикье? Он сконцентрировал все свои мысли на этом слове: друг?

Желтые, полные разума и осознанной мысли глаза встретились с его взглядом. С тех пор, как он очнулся туманным утром в этой загадочной глуши, его не покидало ощущение, что эти четвероногие, по своей воле сопровождавшие его в бесцельных блужданиях, явно обладали отнюдь не звериными повадками. Они не только не отводили глаз, но и, казалось, каким-то непостижимым образом читали его мысли.

С самого пробуждения его мучила невыносимая жажда, которая перехватывала и жгла горло. И эти двое, упрямо подталкивавшие его в одном направлении, наконец привели его к роднику, где он сумел напиться. И он дал им имена, имена, которые сами собой всплыли откуда-то из темных глубин невыразимых кошмаров, которые мучили его с первого же момента, как он очнулся здесь, в совершенно дикой местности, один, без всякой поддержки.

Самку, которая буквально не отходила от него ни на шаг, он назвал Наликидью (Скво, Которая Ходит По Горным Хребтам). Для самца же нашлось имя Нагинлта (Тот, Кто Всегда Разведывает Впереди), который именно так всегда и действовал, время от времени исчезая, а затем откуда-то возникая, преграждая путь и глядя на человека и свою спутницу так, словно что-то хотел сообщить.

Наликидью подбежала к Тревису, высунув розовый язык и тяжело дыша. Но человек был уверен, что это не от бега, ее просто что-то сильно волновало. Охота! Вот что! Она хотела охотиться!

Тревис и сам облизнул неожиданно пересохшие губы. На него вдруг с необычайной ясностью навалилось это яркое впечатление: впереди, совсем неподалеку скрывалась пища, свежая, живой кусок теплого мяса, только и ждавшего, когда его убьют и освежуют. В нем проснулся зверский голод и в один момент ощущение нереальности и отстраненности исчезло, оставив простоту стоявшей перед ним цели – охота. Вот это он понимал. Его рука потянулась к ремню, но неясная, смутная память подвела его – пояса на привычном месте не было.

И тут он впервые осмотрел себя, обратив особое внимание на одежду. На нем были кожаные штаны с бахромой, которые сливались с высокой травой, свободная рубашка, подпоясанная кушаком, а на ногах – высокие мокасины до середины голени.

Кое-что из всего этого показалось ему знакомым, но детали одежды навеяли только смутные, обрывочные фрагменты, и снова возникло странное наложение отдельных воспоминаний, словно из кошмарного сна. Однако все эти неопределенные чувства вытеснило одно, самое сильное и цепкое – страх, страх перед опасностью, которая его поджидала. Один, без оружия, в дикой, неизвестной стране.

Наликидью проявляла явное нетерпение. Отойдя на пару шагов, она обернулась, глянула на него прищуренными желтыми глазами, и значение взгляда было удивительно понятным, так, как если бы она говорила словами. Дичь ждала, а она была голодна. Она не сомневалась, что в этой охоте Тревис обязательно поможет ей.

Соревноваться с ней в ловкости и скорости он не мог и тем не менее старался не отставать от нее, двигаясь по рыжей траве небольшими перебежками. Теперь только он окончательно потерял ощущение раздвоенности и понимал, что твердая почва под ногами, трава и кустарник, деревья, золотистая дымка на горизонте, закрывавшая долину – все это было реальным и действительным, как и он сам. А значит, те призрачные сцены, которые то и дело всплывали у него перед глазами, представляли собой чистейшую галлюцинацию.

Даже воздух, который он вдыхал, обладал странным запахом, а может даже и вкусом. Он не был уверен. Он знал, что гипносеанс способен произвести непредвиденные побочные эффекты, но это...

Тревис неожиданно замер, смотря невидящим взглядом на колышущуюся траву, смыкавшуюся за койотами. Гипносеанс! Что это? У него в сознании невольно всплыли сразу несколько пейзажей, словно налагаясь один на другой. Он стиснул ладонями болевшие виски и потряс головой. Нет, _э_т_о было реальностью: земля, трава, долина, острый мучительный голод и дичь, ждущая в зарослях. Он заставил себя сконцентрироваться на настоящем, на той части мира, которую видел, осязал, ощущал.

Он все шел и шел за Наликидью, и трава постепенно становилась ниже, но дымка не рассеивалась. Казалось, она висела словно золотистый клубящийся туман. И когда он проходил сквозь одно из таких облачков, ему показалось будто он продвигается сквозь рой золотистых, танцующих пылинок. Под прикрытием этой завесы Тревис добрался до полосы кустарников, припал к земле и бесшумно втянул воздух.

Пахнуло теплым, живым запахом, который он не признал, но в то же время с легкостью отождествил с живым существом. Он протиснулся под нижними ветвями, осторожно раздвинув руками жесткие листья.

Над небольшим островком травы посреди кустарника туман не висел, и ему удалось разглядеть трех животных, которые паслись среди зарослей. Они были похожи на антилоп, но настолько разнились в формах тела, что он так и замер, совершенно пораженный. Тела их покрывали пучки длинной шерсти с неровными проплешинами между ними. Или это волосы? Создавалось такое впечатление, словно их кто-то ощипал да и бросил. Невероятно длинные, гибкие шеи, двигавшиеся по-змеиному, увенчивались мощными широкими головами, похожими на жабьи. Прямо изо лба расходились два загнутых кверху острых рога.

Инопланетная жизнь! Тревис моргнул и поднес руку к раскалывавшейся от боли голове. Животных было трое. Двое покрупнее и с рогами, а третье – поменьше, с пробивающейся розовой шишечкой на лбу. По всей видимости – детеныш.

Но в размышления Тревиса неожиданно вклинилась чужая мысль, один из тех телепатических контактов, которые уже не раз предпринимали койоты. Наликидью совсем не интересовала странная форма этих загадочных инопланетных существ. Она хотела есть, и видела перед собой только теплое, живое мясо, и недоуменно негодовала: почему же так медлит человек.

Он кивнул ее мыслям и уже с практической точки зрения стал изучать животных. Главной защитой антилопы была скорость бега, об этом говорили длинные стройные ноги травоядных, а у Тревиса не было никакого оружия дальнего боя. Но в то же время он откуда-то смутно помнил, что антилопа – животное любопытное, и его можно приманить довольно близко.