улыбнулась, накладывая еще пару мазков на холст. Сегодня мы рисовали натюрморт, который стоял у нас на столике. Это была целая миска винограда и рядом стоял стакан с виноградным соком. Уж натюрморты я люблю. Больше них я люблю лишь пейзажи… Они такие живописные… И, в отличие от портретов, там делаются не маленькие аккуратные мазки, а чаще длинные линии, к которым лишь иногда добавляются краткие. Особенно мне нравятся ночные пейзажи. Рисовать ночь – мое любимое. Особенно мне нравится рисовать на ночном небе луну… И это не странно, учитывая, как меня зовут и каков мой знак!

– Ну что ж, мои маленький детишки! Сегодня вы хорошо поработаль! Ну а сейчас я дам вам проектики на дом! Вы должны будете нарисовать peinture3, которая будет отражать вас! Рисовать свои метки можно, если они описывать вас. Только проект парный, но картина лишь одна. Так-с… Сейчас я вас распределить… О, Луна́! Ты заслуживать лучший paire4! Ох, Soleil5, ты будешь с Луна! Интересно посмотреть, что выйти с ваш метки! Давайте, вы оба отличный художник, я уверена, что будет хорошо! – учительница наконец закончила болтать и мы с Санни переглянулись. Наши взгляды были около ненавидящие и мы оба поморщились от мысли, что нам нужно работать вдвоем. Уж в чем мы и были похожи, так это в обоюдной ненависти. Причем, мы оба не знали, за что ненавидим друг друга. Возможно, просто за существование.

9.

Гнев – обычная эмоция для человека. Такая же обычная, как и ненависть. Вы когда-нибудь ненавидели кого-нибудь так сильно, что вам отвратно общаться даже с людьми, которые общаются с ним? А за что вы их ненавидите? Ха, готова поспорить, что минимум половина из вас даже не знает, за что! А вы попробуйте понять их получше… Может… Они не так уж и плохи?

Опубликовать.

На этот раз мы договорились встретиться у Санни дома, чтоб он мог приглядывать за сестрой. Я не была против, ведь его дом находился не очень далеко. Задумку картины мы еще не обсуждали. Да и вообще общались мы теперь кратко и очень отдаленно. А ведь это из-за этого дурацкого случая с обмороком! В котором, между прочим, виноват он сам! Упала б я в обморок, если б он не начал рисовать чертову луну?! Хотя… я и сама рисовала солнце… Но откуда мне было знать, что мы с ним вместе учимся?! Но он тоже не знал… И вообще, это он начал лезть со своим знакомством?! Но я же его и игнорировала… Между прочим, это он написал мне в блоге! Но я же этот блог и создала для этого… Ну вот и что мне с этим делать?! Что бы не происходило, я нахожу ему оправдание!!! За что мне это…

Мои мысли прервало оповещение. Это Санни написал, что я могу уже приходить. Но он слегка опоздал. Я уже стояла у него в парадной…

– Какой номер квартиры?

– А ты чего, прибежала уже?

– Да…

– А чего так шустро-то?))

– Так какой номер?

– 26. Четвертый этаж.

Домофон негромко запищал и металлическая дверь отворилась. Я по лестнице пронеслась на четвертый этаж. Не успела я постучать в дверь, как мне открыл Санни. Он был не в привычной для меня форме, а в обычной домашней одежде, которая состояла из черных штанов и серой толстовки, которая на его худощавом теле висела мешком. Выглядело это мило. Я и сама не стала приходить в учебной одежде, а нацепила черные джинсы и футболку, которая тоже когда-то была черная. Сейчас же ее украшало огромное количество брызгов и просто мазков краски. В этой футболке я всегда рисовала. В сумке у меня были краски и фартучек. Мы договорились, что холст купит Санни.

– Проходи. – после долгого рассматривания моей персоны он наконец пустил меня к себе.

Это была уютная двухкомнатная квартирка, с просторной кухней. Комната Санни была и его основным творческим уголком. Тут было выделено отдельное пространство, увешанное когда-то белой тканью. В углу стояло недоделанное полотно, изображавшее из себя девочку, ловящую бабочек в поле. Почти сразу я догадалась, что это была его сестра.

– Как ее зовут? – неожиданно спросила я, подразумевая сестренку.

– Гвенни… – как-то тихо ответил он.

– Ее не назвали в честь метки? – удивилась я.

– Сейчас уже мало кто так делает. Люди все меньше верят в их знаки. Ну, как мы с тобой.

– А тебя почему назвали? – не останавливалась я.

– У мамы тоже было солнце. Она подумала, что это хорошее знамение. Хе… А ведь и сама она не была метковерующей… Только отец. Но маму выбрал не из-за метки. И Гвен тоже верит. Хотя, ей, в ее положении, так будет еще сложнее найти любящего человека.

– Молния? Интересный знак… – прокомментировала я, когда увидела у девочки на полотне молнию на плече. – Она очень взбалмошная?

– Наоборот… в ее положении не выходит… У нее сердечко слабое. Папа обвинял в этом маму. Думал, что это вышло из-за того, что у них разные метки. Но его не смущало, что я родился совершенно здоровым. – Санни все грустнел.

– Что с ними?

– Разбились в автокатастрофе… Они тогда ехали навестить Гвен в больнице, но водитель такси оказался подшофе и вылетел на встречку. Он тоже погиб, а те, кто были во второй машине получили серьезные травмы. Из-за этой трагедии и учился первый год заочно… – к его глазам уже подступали слезы. Я сделала шаг к нему и, перебарывая неописуемый страх, обняла его.

– Не делай вид, что тебе не все равно… – выдавил он, но не отстранился.

– А мне и не все равно… И когда твоя сестра упала в обморок, мне тоже было не все равно. Я просто не знала… Так бы сразу тебя домой отправила. – хмыкнула я и успокаивающе погладила его по спине.

– Прости… – Все, что успел выдавить он. В комнату зашла маленькая девочка лет четырнадцати и жалобно позвала:

– Сан… Это твоя девушка…? – мы оба мигом покраснели и отстранились друг от друга.

– Гвен… Нет, мы просто вместе делаем проект по искусству… Ты что-то хотела? – Санни быстро утер слезы, чтоб не заставлять сестренку волноваться.

– Мне проект надо сделать для школы. Я хотела у тебя ноутбук попросить… – виноватым голосом попросила она. – Прости, что помешала с девушкой время проводить…

– Бери! – с улыбкой сказал он. – По какой теме проект?

– Влияние СМИ на современное общество и