— Садимся в лодки! Идемте, Анжелика. Пажи, вы готовы? Придерживайте края плаща. Вот так… Что же касается тебя, Анн-Франсуа, отодвинься на задний план и не пытайся занять мое место, иначе я сверну тебе шею.

Выпятив грудь, привстав на каблуки, маркиз де Виль д'Аврэй взял Анжелику за руку, вытянув ее вперед и так высоко, как если бы он собирался танцевать павану на балу во дворце, и так они пересекли палубу и подошли к трапу.

Внизу, ожидая их, качалась лодка. Сначала в нее переправили обоих пажей. Затем шевалье де Вовенар, извинившись за то, что он идет впереди нее, подал Анжелике руку, чтобы помочь ей спуститься в лодку. Корабль слегка качало, платье и плащ цеплялись за поручни, и Анжелика была рада, что может опереться на надежную руку акадийского сеньора. Ее ободряло и согревало то, что она окружена канадскими и акадийскими друзьями, которые не боятся на глазах у всех оказывать ей высочайшее уважение.

В лодке она предпочла стоять, так как вода была спокойная, а ее слишком пышный туалет не позволял ей устроиться поудобнее.

Она благодарила небо за то, что погода стояла благоприятная. Все было бы совсем иначе, начнись в это время дождь или снежная буря, ветер и большие волны. Под этим ясным небосводом все, казалось, способствовало ее удаче. Посмотрев на небо, она увидела стаю летящих диких гусей. Последние… Выделяясь четким кликом на фоне ясного неба, они летели, вытянув шеи и пронзительно крича, и в этих криках Анжелике почудилось приветствие. Она подумала, что это знак удачи. Но тут же у нее в памяти возник мягкий голос, который ей шептал: «Я научилась ненавидеть море, потому что вы его любите, а также полет птиц, из-за того, что вы находите его красивым…»

Эти слова, полные ненависти и безумия, произнесенные когда-то Амбруазиной-Демоном, напомнили ей, что, кроме друзей, существуют и враги, которые еще не сложили оружия.

Неужели даже мертвая, эта женщина может ее преследовать и приносить несчастье?

Г-н де Виль д'Аврэй спустился в лодку вслед за Анжеликой и занял свое место рядом с ней. Гребцы подняли свои тяжелые весла. Как и весь экипаж корабля, они были одеты в белое и голубое с золотом, с пистолетом у пояса. В соседней лодке, которая должна была следовать за ними, шесть матросов, вооруженных мушкетами, дополняли охрану.

Анжелика, стоя впереди, смотрела на Квебек. Теперь ей уже хотелось поскорей начать действовать, завоевывать новых друзей, испытывать силу своего очарования на тех, кто был настроен против нее. И именно она первая увидела, как над вершиной Рока, подобно гигантскому цветку, заклубился белый дым.

— Тревога! — вскричала она.

Затем они услышали глухой звук пушечного выстрела. И одновременно совсем рядом просвистел снаряд.

Они ощутили страшный толчок. Гигантский водяной столб возник, как по волшебству, у носа «Голдсборо», достиг своей высочайшей точки и низвергнулся с шумом водопада. Подхваченный этой страшною волной, юный Анн-Франсуа, стоявший у трапа, был сорван со своего места и, пролетев над их головами, упал невдалеке от лодки в воды Св. Лаврентия, прижимая по-прежнему к груди черепаховый ларец с драгоценностями.

Бушприт был сорван. Совсем немного не хватило снаряду, пущенному с высот Квебека, чтобы уничтожить и корабль, и лодку со всеми, кто там находился.

«Голдсборо» с необычайной скоростью уходил от линии огня.

Лодка была поднята громадной волной, и матросы отчаянно гребли, чтобы уйти подальше от корабля.

С шумом и скрежетом приоткрылись бортовые люки «Голдсборо», обнаруживая черные дула пушек.

— Ну вот и все! Это война, — подумала Анжелика, вне себя от гнева и досады. — О! Как это глупо!

Ее качнуло назад, потом вперед, и, едва не упав, она вцепилась в борта лодки. Виль д'Аврэй, напротив, выпрямившись, кричал господину д'Урвилю, командующему боевыми действиями на «Голдсборо»:

— Не стреляйте в этом направлении! Вы разрушите мой дом. Цельтесь левее, по дому Кастель-Моржа, военного губернатора, этого подлеца и предателя. Видите, вон там, там! В том углу над часовней Семинарии. Дом с шиферной крышей. Стреляйте! Разрушьте его!

Покрывая шум криков и приказов, раздался голос графа д'Урвиля:

— Огонь!

Оглушительный залп загрохотал в скалах, и воздух наполнился едким дымом. «Голдсборо» маневрировал с развернутыми парусами. Другие суда флота приблизились к нему, чтобы выстроиться рядом. Желтоватый дым, наполненный громыханием орудий и криками людей, пришел на смену прекрасному и тихому утру, и стая диких гусей повернула в испуге назад. Тревожась за юного Анн-Франсуа де Кастель-Моржа, Анжелика высматривала его на поверхности воды. Умел ли он плавать? Наконец она заметила его и крикнула, чтобы ему оказали помощь. Плавать он умел, но ему мешала тяжелая замшевая одежда. Наконец индейское каноэ подобрало его, а затем он был пересажен в рыбацкую лодку.

Ждали других выстрелов, других залпов, но эхо смолкло, и больше ничего не последовало. Все, что произошло, было подобно короткой и безумной конвульсии. Медленно рассеялся дым, вновь появилось солнце и осветило город, как никогда кипящий от возбуждения.

И тогда они заметили, что их шлюпка, сбившись с курса, отдалилась от лодки с вооруженной охраной. Подхваченные сильным течением, они неумолимо приближались к набережным Нижнего города, немного выше Королевской площади, где их ждали официальные лица.

Люди, стоявшие на набережной, глядели на них во все глаза, разинув рты от изумления. Слышались возгласы:

— Вот так да…

Гребцы тщетно пытались развернуться, сильное течение несло их вперед.

— Тем хуже, надо причаливать, — решила Анжелика.

— Но это квартал складов и сараев, — сказал Виль д'Аврэй.

— Это Квебек! И я приехала, чтобы высадиться в нем.

Она выпрямилась в своем королевском наряде. Солнце переливалось в ее драгоценностях. Шлюпка очень быстро приближалась к причалу. Анжелика уже могла различать лица. По большей части они выражали глубокое изумление. Анжелика поняла, что эти бедные люди из кварталов Нижнего города надеялись лишь мельком увидеть то зрелище, которое предназначалось для официальных лиц. Теперь же они не могли поверить, что вдруг очутились в ложах на лучших местах. Ко всему, в этом захолустном углу Нижнего города должны были находиться те, кто относился к ним враждебно, не одобряя политику губернатора, кто готов был видеть в них пособников дьявола и союзников их злейших врагов — англичан.

Вот почему Виль д'Аврэй был взбешен. Вместо того, чтобы участвовать в торжественном спектакле, где ему была отведена прекрасная роль, он вынужден высаживаться среди врагов, в жалком и опасном захолустье.

— Плебеи! Плебеи! — ворчал он. — Что за несчастье!

Но Анжелика была счастлива видеть, как быстро они приближаются к причалу Квебека, с удовольствием разглядывала плотную толпу на набережной, которая, вытаращив глаза, смотрела на подплывающую лодку. Напрасно Вовенар, стоя впереди, кричал: