Сэр Джеймс засмеялся и пошел в кабинет. Там он сел за стол, сильным ровным почерком написал короткое послание для «Миссис Лэнгтри».

— Спасибо, папочка! — воскликнула Кассандра и поцеловала отца в щеку.

Потом девушка засунула письмо за корсаж платья и пошла в спальню матери. Мама поддержала ее желание приобрести новую одежду. Протестовала только Ханна, когда Кассандра вошла в свою комнату, где служанка ожидала девушку, чтобы помочь ей раздеться.

— Ей-богу, мисс Кассандра, вам следовало мне сообщить раньше, — заворчала Ханна. — Чтобы собраться к восьми часам, мне надо всю ночь провести на ногах.

— Ты никогда не ложишься рано спать, — ответила девушка. — Поверь мне, Ханна, это очень важно, иначе я никогда бы не приняла такое поспешное решение.

— Опять вы задумали что-то невообразимое? — спросила Ханна. — Если это так, берите с собой кого-нибудь другого, потому что я не собираюсь отвечать перед ее милостью, вот так!

Кассандра не обратила внимания на ее ворчание. Она слишком часто слышала от Ханны такие слова, чтобы принимать их всерьез.

— Пойду собирать вещи, — сказала Ханна, когда Кассандра легла в постель. — На это уйдет не меньше трех часов. Если у меня утром не будет сил никуда ехать, тогда вам станет понятно, что со мной так поступать нельзя.

— Я уже сказала тебе, Ханна, — воскликнула Кассандра. — Мне нужно всего несколько платьев, поэтому не надо паковать половину моего гардероба. Мы пробудем в Лондоне два или три дня и все это время будем делать покупки.

— Интересно, куда их потом девать. Места не хватает даже для того, что у вас уже есть, — фыркнула Ханна.

Оставшись одна, Кассандра выпрыгнула из кровати и накинула шелковый халат, который Ханна положила на стул. Повязав на талии поясок, девушка пошла в свою гостиную, примыкавшую к спальне. Это была очень красивая комната, которую обновили два года назад, причем сэр Джеймс не пожалел на это денег.

Она опять зажгла лампу, которую только что потушила Ханна, и отыскала ключ, спрятанный так, что несведущему человеку его было не найти. Этим ключом она открыла нижний ящик своего секретера, в котором хранились два зеленых кожаных альбома. Она достала один из них и положила на стол под лампу. Несколько мгновений девушка колебалась, словно опасаясь открыть альбом и обнаружить, что находится внутри. Потом очень медленно, со странным выражением лица, Кассандра открыла первую страницу.

Кассандра переворачивала страницы. На каждой из них были портреты маркиза Черлбери, вырезанные из газет и журналов. Она стала собирать вырезки с тех пор, как впервые его увидела на матче по крикету между Итоном и Харроу. В них были напечатаны хвалебные описания его искусной игры и того, как он умело руководил командой. Кассандра вырезала их из всех газет, которые читал ее отец.

Позже она подумала, что начала это делать инстинктивно, как будто понимая даже тогда, что маркиз будет что-то значить в ее жизни. После того, как отец рассказал о своем намерении выдать ее замуж за маркиза, Кассандра купила кожаный альбом и наклеила туда вырезки, начиная с 1878 года, когда она впервые с ним встретилась, и с тех пор год за годом добавляла новые заметки до августа 1885 года, когда вдруг резко перестала это делать.

Девушка вдруг осознала, что ее чувство к нему изменилось. Наверное, если бы состоялась их помолвка и ее дебют в Лондоне в семнадцать лет, все было бы по-другому. В ее сердце маркиз приобрел облик героя, идеального человека, занимавшего девичьи мечты два или три года.

В то время, когда Кассандра ездила в Лондон, чтобы купить новую одежду или с отцом посещала театр, она все еще была в трауре, сэр Джеймс не предлагал ей встретиться с маркизом. Ей приходилось слышать, как люди говорили о нем, потому что он, без сомнения, был заметной фигурой в обществе. Несмотря на то что герцог был известен тем, что тратил больше, чем мог себе позволить, с матримониальной точки зрения он оставался желательным женихом.

Последний год, когда все было устроено, чтобы маркиз мог приехать и остановиться у них в доме, а сэр Джеймс намеревался объявить об их помолвке перед скачками в Аскоте, Кассандра опять почувствовала, что ее отношение к маркизу изменилось. Нельзя сказать, что он перестал занимать ее мысли, просто в настоящий момент Кассандра поняла, что не может выйти за него замуж.

Когда через три месяца после смерти отца маркиз так и не соизволил появиться в Йоркшире, она сказала себе:

— Я не могу стать его женой.

Кассандра была довольно романтичной девушкой, чтобы верить в то, что при встрече они полюбят друг друга и после этого будут жить долго и счастливо. Девушка хорошо сознавала, что красива, поэтому вряд ли можно было рассчитывать, что она придется маркизу не по вкусу. Потом Кассандра стала думать, что он наверняка останется равнодушным к ее привлекательности. Как-то весной во время посещения Лондона, как раз перед тем, как сорвался ее дебют из-за смерти дедушки, Кассандра смущенно спросила тетю, сможет ли она во время сезона встретить на балу маркиза Черлбери.

— Маркиза Черлбери? — воскликнула леди Флэдбери. — Что тебя заставляет думать о нем как о подходящем партнере?

Ее искреннее удивление подсказало Кассандре, что отец и герцог держали свои планы насчет их женитьбы в секрете. Если бы возникла хоть одна сплетня по этому поводу, тетя Элеонора непременно об этом узнала бы. Кассандра не ответила, и через секунду леди Флэдбери продолжила:

— Но, конечно, я совсем забыла, что твой отец, как и герцог, увлекается скачками! На твоем месте я бы не стала забивать себе голову молодым Черлбери. Его больше интересуют огни рампы, чем танцы с дебютантками, какими бы привлекательными они ни были.

— Огни рампы? — переспросила Кассандра.

— Он один из тех светских людей, кто околачивается возле служебного входа в театр, — объяснила леди Флэдбери. — Таких достаточно много. Они сходят с ума по миленьким девочкам, неподобающе воспитанным, из которых никогда не выйдет хороших жен.

— Хороших жен?

Кассандра всегда считала актрис легкомысленными и очень вульгарными, их ни одна уважающая себя хозяйка не принимает в своем доме.

— Кейт Воган, которая начинала в театре «Гейети», в прошлом году вышла замуж за достопочтенного Артура Веллесли, племянника герцога Веллингтонского, — сказала леди Флэдбери. — А Билли Билтон теперь графиня Клэнкерти. Граф поставил себя в дурацкое положение, его мать теперь в отчаянии, как ты можешь себе представить.

— Я и подумать не могла, что джентльмены иногда женятся… на актрисах, — пробормотала Кассандра.

— Эти женщины очень коварны, — объяснила леди Флэдбери. — Они внушают такую сильную страсть мужчинам, что те готовы все бросить и мчаться за ними на край света.

— Вы говорите, что маркиз Черлбери тоже… интересуется актрисами?

— Девушки не очень много играют, по крайней мере на сцене! — фыркнула леди Флэдбери. — Но они очень веселые, разрисованные, как цветочный бордюр, а их драгоценности сверкают, как «глаза дьявола», так говорила моя старая няня.