— Знаешь, я не нажираюсь и девок, как ты выразился, не лапаю, — усмехнулась я.

— Ясен пень, — рассмеялся он, но тут же вновь стал серьезным. — Я вообще про отношение к жизни. Вот твой отец, всеми уважаемый Григорий Васильевич, выбился в люди, живет в Москве, говорят, квартир несколько имеет. И не мое дело, как он этого достиг. Главное, что стал богатым человеком. И ты, Ладушка, наверное, думаешь, что за его счет в жизни устроишься.

— С чего ты взял? — возразила я. — Я и сама в состоянии…

— Ну да, ну да, — перебил он, — конечно, Григорий Васильевич обогатит и тебя, кто ж сомневается-то!

— В конце концов, тебя это совершенно не касается, — разозлилась я. — Но если хочешь знать, я не собираюсь сидеть ни на чьей шее. Окончу институт и пойду работать.

— Ну да, ну да, — не меняя тона, поддакнул Миша, — а ты куда поступила-то?

— В институт культуры, — нехотя ответила я.

О том, что это был негосударственный технический институт культуры, обучение в нем было исключительно платное и оплатил его, естественно, мой отец, я умолчала.

— Ну, культура — это хорошо, — сказал Миша. — И кем ты будешь?

— Клипмейкером. Короче, я учусь на факультете «Режиссер рекламы».

— Надо же! — уважительно заметил он. — А мама твоя, Галина Глебовна, как отнеслась к такому выбору? Она у тебя вроде медичка. Бабы наши говорили, что она в роддоме работает.

— Нормально отнеслась, — сухо ответила я. — Да, она работает в роддоме. В частном, — зачем-то уточнила я.

— Значит, и она деньгу лопатой гребет, — сделал странный вывод Миша. — Да ты у нас завидная невеста! Вот у меня племяш в Москве учится, ну ты помнишь, вы вместе на улице играли, когда маленькими были.

— Витька, что ли? — рассмеялась я. — Он вроде в ПТУ?

— И что? — довольно агрессивно отреагировал Миша. — Он на сантехника учится! Самая нужная специальность.

— Да я не спорю! — ответила я и замолчала. Этот разговор стал меня тяготить. Я давно уже сделала вывод о психологии деревенских жителей. Достаток, а лучше богатство ставились ими превыше всего. Они уважали лишь тех, кто добился в жизни именно этого. И неважно, каким путем. Главное, осязаемые признаки такого успеха — дорогие машины, дома, квартиры в городе. А, к примеру, какой-нибудь художник или писатель, не имеющий всего этого, вызывал у местных жителей интерес только как не вполне нормальный, но безобидный чудак. Картины или изданные книги не имели в их глазах такой ценности, как особняки и машины. Я это давно поняла и никогда не спорила по этому поводу. Ведь на все имеются свои причины. А образ жизни в деревне, по всей видимости, располагал к выбору именно таких приоритетов. И мой отец, который был своим, местным, слыл бандитом и добился, по их мнению, богатства, являлся героем в глазах всей деревни.

Мы выехали на шоссе, и Миша прибавил скорость.

— Хорошо, что сегодня видимость более-менее, — заметил он. — А то такие туманы стояли!

— Да, я заметила. И очень сыро было. Но все еще так тепло! А ведь почти конец октября. Погода вообще последнее время аномальная.

— Какие ты слова умные знаешь, — заметил Миша и покосился на меня. — Что значит образование столичное! Умная ты деваха!

— Да при чем тут столичное образование! — с раздражением воскликнула я. — Хоть где можно учиться, было бы желание.

— Ну не скажи! — усмехнулся он.

В этот момент какая-то черная птица вылетела из леса и чуть не врезалась в лобовое стекло.

— Черт! — выругался Миша и резко затормозил. — Ворона, что ли? С ума она сошла?

Над нами раздалось громкое противное карканье. И еще две птицы совершили такой же маневр. Затем они покружились над машиной и улетели. В свете фар их черные силуэты казались отчего-то намного больше, чем в действительности, и от этого устрашающе. Холодок страха пробежал по моей спине. Миша нецензурно выругался и тронул машину с места.

— Странные дела у нас творятся последнее время, — задумчиво проговорил он. — Звери ведут себя непонятно.

— В смысле? — удивилась я.

— Да вот хоть моя овчарка Джек иногда среди ночи вдруг так выть начинает, что мороз по коже продирает. А ведь собаки жутко воют, только когда покойник в доме. Джек у меня уже десять лет, но такого с ним раньше не бывало. Да и кошки мои по ночам-то гулять отказываются. Раньше дозваться их моя хозяйка не могла, а последнее время все сидят в доме и поганой метлой их на двор не выгонишь. Вот и вороны вдруг на машину налетели, сама видела. И с чего бы это? А ведь темно еще, чтоб им так носиться, да и осень. Они весной только такие агрессивные, когда птенцы у них летать учатся. А тут еще, Ладушка, не поверишь, на нашего пастуха Михея напали вороны и чуть ему мозги не выклевали. Хорошо, он зимой и летом в овечьей ушанке ходит. Но лицо ему расцарапали когтями. В сентябре еще это приключилось.

— Ужас какой-то! — тихо заметила я и поежилась.

— Все экология, — сделал странный вывод Миша. — Жрут на полях черт-те что, все ведь химией отравлено, вот мозги-то и поехали даже у зверья. Хотя, — после паузы продолжил он, — Михей рассказывал, что типа не уследил за стадом-то… хе-хе, заснул, поди, шельмец… И коровешки утопали к коттеджам. Там же поле хорошее да трава зеленая была по причине теплой осени. Хозяева коттеджей ругаются, запрещают коров там пасти. Ну, это ясно! Кому охота на дорогой машине в коровью лепешку въехать? Когда Михей очнулся да поскакал за коровами, они уже на поле расположились перед оврагом. И тут-то, откуда ни возьмись, стая ворон налетела. И давай коров клевать. И где это такое видано?! Говорю ж, экология нарушилась! Ну и на Михея сразу птицы эти бешеные набросились. А потом вдруг враз исчезли, как он рассказывал. Чудеса, да и только!

— Это было возле оврага? — спросила я. — Там, где новый особняк, такой серый, да?

— Ага, там! Видела, значит? Красивое здание, богатое, что и говорить! Это точно, бабы потом наши болтали, что Михей просто заснул после употребления водочки, с лошади упал, морду покорябал, а про нападение ворон все придумал. Хотя у коров царапины обнаружили и правда будто от когтей. Но и это вполне объяснимо. Они, поди, в овраг слезли. А там в самом конце есть большой малинник, вот и оцарапались. Значит, ты видела новый дворец-то? — вдруг спросил он.

— Да, но издалека, — ответила я и отчего-то почувствовала волнение. — А кто там поселился?

— А бог его знает! — пожал плечами Миша. — Богачи какие-то. Кто ж еще? Мы же с ними не общаемся. Так, иногда в магазине видим людей из коттеджей. И то на машине подъедут, купят чего надо и обратно. Будут они с деревенскими тары-бары растабаривать. Оно им надо? Мы им не ровня! А особняк этот серый быстро соорудили. Мы и оглянуться не успели, как он вырос. Пацаны деревенские говорят, что там одно семейство поселилось. Они, кажется, кроликов разводят. Вроде много клеток завозили.

Я промолчала. Вспомнив Грега, я с трудом представила, что его семья — кролиководы. Но возможно, его дед этим занимается.