Что ж, продолжим. Уютно расположившись в кресле (торопиться и волноваться не следует), поговорим, поразмышляем о жизни. Попробуем объяснить все ее явления и стороны, с которыми мы сталкиваемся постоянно. В рамках которых существуем.

И начнем не с самого приятного. Обсудим конфликт.[10] Это русское слово происходит, как известно, от латинского conflictus – «столкнувшийся».

Глубоко укоренилось мнение о том, что конфликт – это борьба за обладание ресурсами. На поверхности конфликта – столкновение позиций, мнений, декларируемых интересов и прочее. А по сути, дескать, это грызня за лучший кусок пирога.

Обратите внимание, как очевидно эта точка зрения смыкается со взглядами на природу счастья. Если счастье понимается, как обладание «частью»-куском. Очень любопытно! Это особая философия присвоения и, в конечном счете, потребления. «Я буду счастлив, если получу свой пай».

Между тем, жизнь обходится с каждым человеком так, как он сам обходится со своей жизнью. Желающему строить она предоставляет стройплощадку. Стремящемуся воевать – поле боя. Судьба – весьма справедливая и комплиментарная «дама». Она готова, даже в кредит, дать любому желающему то, чего он действительно хочет. Во что верит, что ценит больше всего на свете.

И если кто-то намерен воевать с окружающими за право обладания некими ценностями, благами – он получит эту войну. Однако победа ему не будет гарантирована. Не только он, но и у него будут стараться эти блага отнять. Недаром говорится, «готовишься к войне – рой две могилы: одну для своего врага, вторую для себя».

Более того, постепенно выяснится, что в число врагов-конкурентов такого человека входят не только изначально чужие ему люди, но и его близкие. Друзья, родственники, дети, родители. Отнимать придется и у них. А как же! Такова логика процесса. Война за «лучший кусок» подступит к самому порогу дома, ворвется внутрь – все разрушит, сметет, отравит. И водрузит свой флаг посреди пепелища. Флаг не мира, а перманентной войны.

Ведь борьба «за место под солнцем» никогда не заканчивается. Как смертоносный вирус, она переносится с погибших на еще живых. Если этот modus vivendi называется счастьем, то что же тогда несчастье?

Откуда же берется такое видение жизни вообще и конфликта в частности? Меня поражает, насколько почитаемо в народе, даже среди его наиболее развитой части – интеллигенции, это мировоззрение: «Жизнь – борьба»!

Как упорствуют люди, доказывая себе и другим, что в мире всегда была, есть и будет ожесточенная конкуренция за право на жизнь, за «лакомые куски» общественных ресурсов!

Почему это так? Только ли исторический опыт бесконечной череды лишений и бед здесь играет ключевую роль?

На первый взгляд, да. Испокон веков многие люди жили и живут тяжело. Вряд ли найдется хотя бы один человек, который никогда не переживал неприятностей, никого и ничего не боялся. Не совершал бы ошибок, возвращавшихся к нему травмирующим бумерангом. Отсюда сакраментальное «Errare humanum est» – человеку свойственно ошибаться.

К тому же, никто не живет исключительно частной жизнью. Человек – существо общественное и вынужден нести бремя не только индивидуальных невзгод, платить не только за собственные ошибки. Каждый из нас, в той или иной степени, отвечает за грехи своей семьи, своей общины, своего народа. Платит по общим счетам.

Короче говоря, не ошибешься ты – ошибутся другие, а за последствия расплачиваться будете вместе. Как тут не впасть в уныние! Как не объявить этот мир полем ожесточенного сражения, с которого живым не уйти!

Кто-то из античных мудрецов (увы, не помню, кто именно) сформулировал такой посыл: «В этой жизни мы нежеланные гости. Всё здесь дается нам с огромным трудом. Нам неуютно и безрадостно. И нам тоже никто не рад. Так почему же мы боимся вернуться домой?»[11]

Вот как! А ведь это уже не просто признание неизбежности смерти. Это откровенный призыв полюбить смерть. «Вернуться домой». Вот, оказывается, где у человека дом – в загробном мире! А здесь, на земле, все ему заведомо чуждо и враждебно.

И такое отношение к жизни – не чья-то экстравагантная, редкая точка зрения. Мировые религии утверждают то же самое: «Лучшее ждет вас за гробом». Так формируется распространенное мнение о принципиальной невозможности счастья.

«На свете счастья нет, но есть покой и воля». Эту строчку А. С. Пушкина цитируют часто, покачивая при этом головой и печально улыбаясь. Вот, дескать, какие мудрые слова. Но, позвольте, это же слова не самого поэта, а его вымышленного персонажа! И этот персонаж называет себя «усталый раб». Это для усталого раба не существует счастья.

Кто же те люди, которые узнают себя в пушкинском герое, отождествляют себя с ним? Чьи они «усталые рабы»? – Божьи? А, может, собственных заблуждений?

Чтобы воспринимать жизнь враждебно и/или депрессивно, нужно быть уязвленным и разочарованным этой жизнью. То есть быть несчастным человеком. И убеждать себя, что альтернативы этому нет. Что все люди таковы. А кто не такой, тот либо лжец, либо – дурак.

•

•

«Счастливы только дураки» – весьма расхожее мнение. Умные, по этой версии, постоянно грустны, подавлены, ибо страдают от осознания несовершенства мира.