От мрачных размышлений о собственной невезучести его отвлек шум и возбужденные голоса в коридоре. Похоже, медперсонал что-то оживленно обсуждал. Сквозь двери было плохо слышно, но Дмитрий уловил слова «катастрофа», «огонь», «ужас». Боже, только этого не хватало! Что-то случилось в городе. Но что? Вторжение инферов или?.. Впрочем, гадать можно бесконечно. Только бы с родителями все было в порядке! Дмитрий уже пожалел, что не попросил их остаться с ним: на День Единения всегда собирается очень много народа, а это так соблазнительно для всякого рода террористов. Но куда же, в таком случае, смотрели эдемиты и усмирители?

Мысли об усмирителях вновь вызвали у него раздражение. Они готовы сажать народ в тюрьму за ношение огнестрельного оружия, но не могут обеспечить безопасность жителей на главном празднике года, проходящем под патронажем их покровителей – эдемитов. Шум постепенно становился глуше и удалялся, в то время как беспокойство Дмитрия все возрастало. Что же случилось? Он некоторое время лежал, мучаясь неизвестностью, и когда уже почти решился нажать кнопку вызова медперсонала, чтобы выяснить все, как дверь в палату открылась, и вошла медсестра.

– К вам посетитель, – сказала она, убедившись, что парень бодрствует, и дала кому-то знак войти.

«Боже, только бы это были родители!» – подумал Дмитрий, но тут же убедился, что это не так. В дверях показалась уже знакомая ему эльфийка.

– Здравствуйте, господин Рогожин, – произнесла Аллерия, входя в палату.

Первой мыслью Дмитрия было подозрение, что она все-таки сумела убедить свое начальство в необходимости его ареста и пришла, чтобы препроводить его в тюремную больницу. Стараясь скрыть волнение в голосе, он произнес:

– Добрый день, вы за мной?

Мгновение на лице Аллерии держалось непонимающее выражение, затем она досадливо махнула рукой:

– Если вы о пистолете, то забудьте о нем. Я по другому поводу.

– По какому же? Это как-то связано с тем, что случилось в городе?

– А вы уже знаете?

– Смутно слышал обрывки разговоров из коридора. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Да, связано.

Дмитрий ощутил нарастающую тревогу.

– И каким же образом? – голос его предательски дрогнул.

– На площади Примирения, – поколебавшись, начала Аллерия, – во время праздника один безумный адепт произвел мощный магический взрыв, после которого начался очень сильный пожар. Очевидно, он воспользовался для этого какой-то заемной магической силой, поэтому мы не смогли сразу подавить возникший разрушительный выброс энергии…

Аллерии было не по себе, ибо она видела, как в глазах Дмитрия все более явственно проступало понимание страшной истины.

– Зачем вы мне все это… – запинаясь, начал молодой человек. – Мои родители…

– Да, они были в тот момент на площади. Я их видела.

– Что с ними? Они… выжили?

– Никто не выжил. Мне очень жаль.

До этих слов Дмитрий еще на что-то надеялся. Теперь надежда умерла… вместе с частью его души. Лицо молодого человека окаменело, а из глаз словно ушла жизнь. Выдержать этот взгляд было чрезвычайно тяжело, но эльфийка чувствовала, что должна это сделать.

– Никто не выжил, – безжизненным голосом повторил Дмитрий. – А вы?

– У нас амулеты. Вы же знаете, – Аллерия поймала себя на том, что оправдывается, и это вызвало у нее удивление и гнев. – Мы сделали все, что могли!

– Но этого оказалось недостаточно!! И вы продолжаете уверять, что в вопросах нашей безопасности мы должны полагаться на вас?! – с горечью воскликнул Дмитрий.

– Вы не правы! – горячо возразила Аллерия. – Но я вас понимаю: на ваши суждения сейчас влияет боль потери. Только запомните: самозащита любыми способами, в том числе покупка запрещенного оружия, это не выход, и ведет только к эскалации насилия и хаоса!

– Я учту ваше мнение, но, может быть, отложим полемику до другого раза? Я хотел бы остаться один. – Дмитрию не терпелось прекратить этот визит – душа его была переполнена горем и отчаянием.

– Хорошо, только остается еще вопрос с похоронами.

– Это моя забота.

– Но, видите ли, тела на площади сожжены до пепла, так что определить, где кто, без магии не представляется возможным. Вы уж извините за подробности.

– И что вы предлагаете?

– Есть адепты, которые с помощью нескольких капель вашей крови смогут отделить прах ваших родителей от остального. Я могу договориться с одним из них.

– Я заплачэ, сколько нужно.

– Не стоит…

– Вы и так окажете мне большую услугу, если свяжете меня с этим адептом. Позвольте мне самому сделать все остальное, – тихо, но твердо произнес молодой человек.

– Я вам не враг, Дмитрий! В такой момент не надо замыкаться в себе и отвергать предлагаемую помощь.

– Просто свяжите меня с ним, ладно? Буду вам очень признателен. А теперь, если позволите…

– Как хотите. – Аллерия пожала плечами. – Я поговорю с ним, и он навестит вас в ближайшее время. До свидания.

Она уже взялась за ручку двери, когда Дмитрий вдруг ее окликнул:

– Постойте! Этот адепт, который все устроил… зачем?!

– Вряд ли мы когда-нибудь узнаем об этом. От него осталась только кучка пепла.

– Надеюсь, ему было очень больно, – с ненавистью прошептал молодой человек и отвернулся к стене.

* * *

Через три дня

Аллерия сдержала слово. Адепт оказался мастером. Сотворив заклинание на крови Дмитрия, он извлек прах его родителей из чудовищной гекатомбы[2]на площади Примирения и даже продемонстрировал несколько скептически настроенному молодому человеку призрачные тени их лиц – «следы их душ», как он объяснил Дмитрию.

Похоронами родителей Дмитрий занялся сразу же, как только, с грехом пополам, смог ходить. Родственников у молодого человека не было, но ему очень помогли друзья отца, за что Дмитрий им был безмерно благодарен. Из-за своей замкнутости не имел он и близких друзей. Конечно, коллеги по работе, с которыми у Дмитрия сложились достаточно хорошие отношения, не перешедшие, однако, в дружбу, пришли его поддержать, но… это была не та поддержка. Со всеми этими людьми приходилось быть сильным, прятать за каменным выражением лица свою боль, от которой хотелось дико, по-звериному завыть. Да что там, даже поплакать при них он не мог!

Впрочем, хорошо было уже то, что сама церемония и поминки прошли достаточно благополучно, без накладок. И вот, наконец, он остался один, впервые после смерти родителей придя в свою пустую квартиру. Сейчас можно было уже не держать себя в ежовых рукавицах, и слезы неудержимым потоком хлынули из глаз.