— Он проявил мало интереса к Чонгг Ран, что странно: человек определенно обладал силой воли и живостью ума, необходимыми для того, чтобы преуспеть в занятиях не хуже, чем любой уроженец Запада, которого мы видели… помимо женщины, Констанс.

Пендергаст кивнул.

— Почему вы решили, что это он?

Монах прямо не ответил.

— Мы хотели бы, чтобы вы его выследили, нашли Агозиен и вернули в монастырь.

Пендергаст еще раз кивнул.

— Этот Джордан Эмброуз, как он выглядел?

Старый лама потянулся в складки одежд, вытащил крохотный свиток пергамента, развязал стягивавшие его шнурки и развернул.

— Наш живописец, мастер тханок, по моей просьбе сделал его портрет.

Пендергаст взял пергамент и вгляделся. Молодой, физически развитый красивый мужчина, лет тридцати, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами. В лице его сочетались физическая решимость, моральная неразборчивость и высокий интеллект. Примечательный портрет, сделанный незаурядным художником, который, казалось, сумел ухватить и внешнюю, и внутреннюю сторону личности.

— Он будет очень полезен. — Пендергаст свернул свиток и убрал в карман.

— Вам требуется еще какая-то информация, чтобы отыскать Агозиен?

— Да. Скажите, что означает слово «Агозиен»?

Перемена, произошедшая в отшельнике, была поистине разительной. Лицо его сделалось настороженным, почти испуганным.

— Я не могу, — едва слышно, дрожащим голосом произнес он.

— Это необходимо. Если мне надлежит его вернуть, я должен знать, что это такое.

— Вы меня не поняли. Я не могу ответить вам, потому что… мы не знаем, что это такое.

Пендергаст нахмурился:

— Как такое возможно?

— Агозиен запечатали в деревянный ящик еще в ту пору, когда он был принят нашим монастырем на ответственное хранение тысячу лет назад. Мы никогда не открывали его — это строго запрещено. Священный предмет передавался из поколения в поколение, от Ринпоче к Ринпоче, всегда в запечатанном виде.

— Как выглядит ящик?

Монах показал руками размеры — примерно пять на пять дюймов и длиной четыре фута.

— Необычная форма. Как вы думаете, что могло храниться в ящике такой формы?

— Любая длинная тонкая вещь. Жезл или меч. Свиток или свернутое в трубку живописное полотно. Комплект печатей, быть может, или веревок со священными узелками.

— Что означает слово «Агозиен»?

Монах замялся.

— Тьма.

— Почему было запрещено его открывать?

— Основатель монастыря, первый Раланг Ринпоче, принял его от святого праведника с Востока, из Индии. Святой вырезал на боку ящика текст, который содержал предостережение. Здесь у меня есть копия текста, который я переведу. — Тубтен вынул из складок одежд крохотный свиток, исписанный тибетскими иероглифами, дрожащими руками отодвинул его от глаз на расстояние вытянутой руки и прочитал нараспев:

Дабы не осквернить путь благочестия

Следами бедствий и отметинами зла,

Дабы не ввергнуть Вселенную во мрак,

Агозиен распечатывать не смей.

— Неясно и тревожно. Эта надпись звучит столь же загадочно и на тибетском. Но использованные слова очень мощны. Предостережение сильно, мистер Пендергаст, очень сильно!

Алоиз какое-то время молчал.

— Как мог посторонний столь много знать о ящике, чтобы его выкрасть? Я провел здесь год некоторое время назад и никогда о нем не слышал.

— Это великая загадка. Бесспорно, ни один из наших монахов никогда не рассказывал о нем. Все мы испытываем благоговейный трепет перед этим предметом и никогда всуе о нем не говорим, даже между собой.

— Ведь этот человек, Эмброуз, мог набрать пригоршню драгоценных камней стоимостью миллион долларов. Обычный вор взял бы в первую очередь золото и самоцветы.

— Возможно, он не обычный вор, — произнес Тубтен, помолчав. — Золото, драгоценные камни… вы говорите о земных сокровищах. Преходящих. А Агозиен…

— Да? Что — Агозиен? — настороженно подстегнул спецагент.

Но старый монах только развел руками, испуганными глазами глядя на собеседника.

Черный покров ночи лишь только начал истончаться, когда Пендергаст через обитые железом внутренние ворота вышел во двор монастыря. За стеной, доминируя над всем, высилась громада Аннапурны; ее четкий абрис прорисовывался в отступающей тьме. Детектив подождал на мощенном булыжником дворе, пока безмолвный монах приведет его лошадь. Студеный предрассветный воздух отяжелел от росы и запаха диких роз. Перебросив через холку лошади вьюки, Алоиз проверил седло, поправил стремена.

Констанс молчаливо наблюдала за последними приготовлениями опекуна. На ней было монашеское одеяние цвета выцветшего шафрана, и если бы не прекрасные черты и россыпь каштановых волос, она вполне могла бы сойти за монаха.

— Мне жаль покидать тебя так скоро, Констанс. Но я должен отыскать след преступника до холодов.

— Они действительно не имеют представления, что это за вещь?

Пендергаст покачал головой.

— Кроме формы и размеров — ничего.

— Тьма… — пробормотала девушка и бросила на спутника тревожный взгляд: — Как долго ты будешь отсутствовать?

— Трудная часть работы уже сделана. Я знаю имя вора и знаю, как он выглядит. Теперь лишь осталось к нему подобраться. Поиск и возвращение артефакта займут, вероятно, неделю, самое большее две. Поручение простое. Через две недели твоя учеба будет окончена и ты сможешь вновь присоединиться ко мне, чтобы завершить наше путешествие по Европе.

— Будь осторожен, Алоиз.

Пендергаст чуть улыбнулся.

— Возможно, этот человек весьма сомнительных моральных принципов, но не убийца и не станет на меня нападать. Риск минимален. Преступление несложное, правда, с одним непонятным, осложняющим аспектом: почему он взял именно Агозиен и не тронул сокровища? Как я понял, раньше похититель не имел интереса к тибетским древностям. Это дает основания предположить, что Агозиен есть нечто необычайно важное и ценное. Без преувеличения, вещь поистине исключительная.

Констанс кивнула.

— У тебя есть для меня какие-то поручения?

— Отдыхай. Медитируй. Закончи свой начальный курс обучения. — Он помолчал. — Я не очень-то верю, будто никто здесь не знает, что такое Агозиен, — кто-то наверняка полюбопытствовал. Это нормальное свойство человеческой натуры, даже здесь, среди монахов. Мне бы очень помогло, если бы я знал, что это за штука.

— Разузнаю по мере возможности.

— Превосходно. Я знаю, что могу рассчитывать на твою осмотрительность. — Пендергаст помедлил в нерешительности, потом взглянул ей прямо в глаза. — Констанс, есть одна вещь, о которой мне необходимо тебя попросить.