Как же, отдохнешь с ними!

— Пятый! Пятый! Вызывает база! Забирай напарника — и на склад! Срочно!

Плюнув с досады, я свысока оглядел сидящих писарей и тихо заскользил к самому дальнему столу. И тут меня ждал он — обещанный куратором сюрприз. Точнее, она.

Тесный белый корсаж на шнуровке, распираемый бюстом; юбка, кружевной пеной струящаяся по бедрам и теряющаяся глубоко под столом; белая фата, небрежно переброшенная через спинку стула; платиновые кудряшки; сосредоточенный взгляд голубых глаз; в руке перо, которое со скоростью молнии строчит по бумаге.

Только алтаря и священника не хватает.

Сначала я решил, что это розыгрыш, подстроенный Третьим и куратором. Потом здраво рассудил, что у кураторов генетически отсутствует чувство юмора, а Третий никак не рискнул бы шутить надо мной. Он знает, что это чревато. И только потом до меня дошло, что сидящее передо мной существо — такая же труженица, как и я, прибывшая в архив прямо с задания и не успевшая переодеться.

Ха! А я-то, дурак, чуть было не купился! Хороши бы мы были рядом — я весь черный и блестящий, она вся белая и пушистая. Прямо парочка сахарных фигур со свадебного торта!

Усилием воли вернув челюсть в исходное положение, я откашлялся, мужественно нахмурил брови и гаркнул:

— Наверное, ты и есть моя временная напарница? Давай знакомиться! Полевой работник четвертого ранга, инвентарный номер 437/138-5!

Уткнувшаяся носом в бумагу красотка вздрогнула от неожиданности и накапала чернилами на бланк, который заполняла.

— Полевой работник начального ранга, инвентарный номер 476/675-2! — откликнулась она, резво вскакивая со своего места и придавливая стулом сидящего по соседству писаря.

Я подчеркнуто снисходительно улыбнулся — что такое начальный ранг по сравнению с четвертым, детка! — заглянул через ее обнаженное плечо и присвистнул.

— «Был подкинут в младенчестве…» О! Ты пишешь роман?

— Почему роман? Характеристику. — Высунув кончик синего языка, помощница по-детски слизнула кляксу, подчеркнула последнюю фразу жирной чертой и проставила дату.

Мне стало смешно.

— Сколько у тебя всего отчетов? Два? Три? Если будешь расписывать мелкие подробности про каждого, руки сотрешь. И заметь — ты не ангел. Оторванные и поврежденные конечности не восстанавливаются. Дай-ка мне.

Я выхватил из рук напарницы папку, быстро пробежал глазами по строчкам и усмехнулся:

— А он недурен, этот Хендрик. Наш клиент. Хотя твою писанину лично я сократил бы до двух слов: удачливый гуляка.

— Всего два? — расстроилась она.

— Ну хорошо. Добавь: смешливый.

— Товарищ полевой работник четвертого ранга, инвентарный номер 437/138-5, я все же считаю…

— Давай без церемоний, — перебил я, небрежно перебрасывая языком сигару с левого уголка рта в правый. — Зови меня просто Пятый, идет?

Молодая напарница зарделась.

— А я тебя буду звать Вторая, — делая вид, что не замечаю ее восторга, продолжил я. — Так что, Вторая, — работаем?

— Работаем! — радостным тоном отозвалась чертовочка, сияя голубыми глазами. — Значит, про его внешность тоже можно опустить? Или красота все же считается смягчающим фактором?

Неужели и я был когда-то таким наивным? Не верю, хоть убейте.

— Да какая, к ангелам собачьим, разница! — Моя широкая улыбка могла бы красоваться на рекламе зубного эликсира. — Я как-то оформлял дело на редкостного урода, и что ты думаешь — бабы висели на его шее пучками, как бананы на пальме. При знакомстве, правда, они сначала цепенели, но потом он пускал в ход свое знаменитое обаяние, и было уже поздно. Твой Хендрик рядом с ним щенок. Ты вообще где до этого работала? Откуда к нам?

— С Центральной базы, — откликнулась напарница, прихлопывая перо платиновым колпачком.

Моя уверенность в себе тихо пискнула и уползла в дальний угол. Вот уж не повезло, так не повезло. Центральная база — единственное место, где установлены машины времени для служебного пользования. Сейчас эта столичная штучка небрежно сообщит, что лично беседовала с Данте, одевается исключительно у еще не родившегося Гуччи, а по субботам бегает на концерты Элвиса Пресли. А я-то, дурак, изображал перед ней крутого мачо!

— Ну и как там, в Центре? — криво улыбнулся я, втайне надеясь, что она скажет: «Дышать нечем, пробки замучили, погода хреновая, жизнь дорогая».

— Здорово! — призналась Вторая.

Я сдулся окончательно, но тут чертовка широко распахнула голубые глаза и добавила:

— Я ведь с детства мечтала покорить Центральную базу. Помню, засыпаем мы с ребятами в интернатской спальне — холодно, по полу сквозняки гуляют, — и я про себя загадываю: вот вырасту и уеду отсюда. Стану знаменитой, все будут меня узнавать, а потом… — Она замялась.

Так, уже интересно.

— А выросла ты где? — осторожно уточнил я.

— В сто пятьдесят первом филиале. Под Верхними Плотами.

Моя кислая улыбочка моментально переросла в широкую и искреннюю. Сто пятьдесят первый филиал — это такая дыра! Такая дырища! Наше отделение по сравнению с ней — недосягаемая роскошь и центр цивилизации.

— Из Верхних Плотов в Центр — отличная карьера! — похвалил я. — Как же ты выбилась, детка?

Вторая пожала плечами.

— Да как-то само собой получилось, даже особо напрягаться не пришлось. После учебы направили на практику, потом предложили остаться, ну и… Честно говоря, за эти два года в столице я и не видела толком ничего. Мотаюсь по филиалам, как саранча по полям. Устала уже.

— Ничего, у нас отдохнешь, — пообещал я, мучительно размышляя, чем бы таким заинтересовать красавицу. — Как ты относишься к маскарадам?

— 437/138-5! Пятый! Пятый! Вызывает база! — Полное отсутствие эмоций в голосе, неожиданно громко прозвучавшем в приемнике, выдавало плохое настроение куратора. — Пятый! Вы забыли вернуть реквизит в кладовую! Костюм-тройка из шелка одна штука, повязка шелковая одна штука, штиблеты лаковые одна пара, сигара несгораемая одна штука, напульсник платиновый одна штука, трусы-стринги шелковые мужские одна штука. Повторяю…

Вот скотина! Почему-то про несданное чертовкой на склад подвенечное платье он не сказал ни слова, а про мои маленькие слабости орет как резаный!

При упоминании белья глаза напарницы чуть на рога не наделись. Уж не знаю, что она обо мне подумала, но отскочила, словно ее святой водой ошпарили. Бедолага и не представляет себе, какие еще сокровища, недоступные рядовым чертям, хранятся в провинциальных кладовых. Столица отдыхает.

А куратор все не унимался:

— Пятый! Пятый! Верните реквизит! В случае задержки возврата бухгалтерией будет начислена пеня! Пятый! Пятый!

Самодовольная ухмылка враз сползла с моего лица. Стыдно признаться, но, несмотря на достаточно высокий ранг и заслуги, я все еще немного робею перед канцелярскими крысами — бухгалтерами. Ничего не поделаешь, такова заложенная в меня еще до рождения программа, а детские комплексы, как известно, самые живучие.