– Такому человеку я бы вообще рыбок не давала, – возмутилась с другого конца помещения Вера Яковлевна.

Вера Яковлевна держала в руке рейсшину, занеся ее словно для удара наотмашь.

Старик сник, больше не спорил, подставил банку, рыбка осторожно соскользнула в нее с сачка и уткнулась золотым рылом в стекло.

Зиночка отвешивала Ложкину мотыля в молчании, в молчании же приняла деньги и выдала две копейки сдачи, которые старик попытался было оставить на прилавке, но был возвращен от двери громким голосом, подобрал сдачу и еще более сник.

Когда Ложкин вышел на улицу и солнечный луч попал в банку с рыбкой, из банки вылетел встречный луч, еще более яркий, заиграл зайчиками по стеклам домов, и окна стали открываться, и люди стали выглядывать наружу, спрашивая, что случилось. Рыбка плеснула хвостом, водяные брызги полетели на тротуар, и каждая капля тоже сверкала.

Резко затормозил рядом автобус, водитель высунулся наружу и крикнул:

– Что дают, дед?

Ложкин погладил пакетиком мотыля выбритый морщинистый подбородок и ответил с достоинством:

– Только для любителей, для тех, кто понимает.

Ложкин шел домой, смущала его некоторая неловкость от грубости, учиненной им в магазине, но неловкость понемногу исчезала, потому что за Ложкиным шли, сами того не замечая, взволнованные люди, перебрасывались удивленными словами и восхищались золотой красавицей в банке.

– Принес чего? – спросила супруга Ложкина из кухни, не замечая, как светло стало в комнате у нее за спиной. – Небось пол-литра принес?

– Пол-литра чистой воды, – согласился старик. – Пол-литра в банке, и вам того же желаю.

– Нет, – сказала старуха, не оборачиваясь. – Там, на улице, и принял.

– Почему это?

– Чушь несешь.

Старик спорить не стал, раздвинул кактусы на подоконнике, подмигнул канарейкам, которые защебетали ошеломленно, увидев банку, достал запасной аквариум и понес его к крану, на кухню.

– Подвинься, – сказал он супруге. – Дай воды набрать.

Тут супруга поняла, что муж ее не пьяный, и, вытерев руки передником, заглянула в комнату.

– Батюшки! – воскликнула она. – Нам еще золотой рыбки не хватало!

Супруга нагнулась над банкой, а рыбка высунула ей навстречу острое рыльце, приоткрыла рот, будто задыхалась, и сказала негромко:

– Отпустили бы вы меня, товарищи, в речку.

– Чего? – спросила супруга.

– Воздействуйте на мужа, – объяснила рыбка почти шепотом. – Он меня без вашего влияния никогда не отпустит.

– Чего-чего? – спросила супруга.

– Ты с кем это? – удивился старик, возвращаясь в комнату с полным аквариумом.

– И не знаю, – сказала жена. – Не знаю.

– Красивая? – спросил Ложкин.

– Даже и не знаю, – повторила жена. Подумала чуть-чуть и добавила: – Отпустил бы ты ее в речку. Беды не оберешься.

– Ты чего, с ума сошла? Ей же цена два рубля сорок копеек в государственном магазине.

– В государственном? – спросила жена. – Уже дают?

– Дают, да никто не берет. Не понимают. Цена велика. Да разве два сорок для такого сказочного чуда большая цена?

– Коля, – сказала супруга, – я тебе три рубля дам. Четыре и закуски куплю. Ты только отпусти ее. Боюсь я.

– Сумасшедшая баба, – уверился старик. – Сейчас мы ее в аквариум пересадим.

– Отпусти.

– И не подумаю. Я, может быть, ее всю жизнь жду. С Москвой переписывался. Два сорок уплатил.

– Ну, как хочешь. – Старуха заплакала и пошла на кухню.

В этот момент нервы у рыбки не выдержали.

– Не уходи! – крикнула она пронзительно. – Еще не все аргументы исчерпаны. Если отпустите, три желания выполню.

Старик был человек крепкий, сухой, но аквариум при этих словах уронил, разбил и стоял по щиколотку в воде.

– Не надо нам ничего! – ответила старуха из кухни. – Ничего не надо. Убирайся в свою реку! От тебя одни неприятности.

– Не-ет, – сказал старик медленно. – Не-е-ет. Это что же получается, разговоры?

– Это я говорю, – ответила рыбка. – И мое слово твердое.

– А как же это может быть? – спросил старик, поджимая промокшую ногу. – Рыбы не говорят.

– Я гибридная, – сообщила рыбка. – Долго рассказывать.

– Изотопы?

– И изотопы тоже.

– Выкинь ее, – настаивала старуха.

– Погоди. Мы сейчас испытаем. Ну-ка, восстанови аквариум в прежнем виде, и чтобы на окне стоял, а в комнате сухо.

– А отпустишь, не обманешь?

– Честное слово, отпущу. Тебя на три желания хватает?

– На три.

– Тогда ты мне аквариум восстанови – если получится, сбегаю в магазин, еще десяток таких куплю. Или, может, ты одна говорящая?

– Нет, все, – призналась рыбка.

– Тогда ставь аквариум.

В комнате произошло мгновенное помутнение воздуха, шум, будто от пролетевшей мимо большой птицы, и тут же на окне возник целый, небитый, полный воды аквариум.

– Идет, – сказал старик. – Нормально.

– Два желания осталось, – напомнила рыбка.

– Тогда мне этот аквариум мал. Приказать, что ли, новый изобразить? Столитровый, с водорослями, а?

Старуха подошла между тем к старику, все еще находясь в состоянии смятения. Теперь же к смятению прибавился новый страх – старик легкомысленный, истратит все желания рыбки, а что, если врет она? Если она такая единственная?

– Стой! – сказала она старику. – Ты сначала других испытай. Других рыбок. Они и в малом аквариуме проживут. Ей же аквариумы строить плевое дело. Нам новый дом с палисадником куда нужнее.

– Ага, – согласился старик. – Это дело, доставай деньги из шкафа, ведро неси. Пока я буду в отлучке, глаз с нее не спускай.

– Так большой аквариум делать или как? – спросила рыбка без особой надежды.

– И не мечтай! – озлился старик. – Хитра больно. В коллективе работать будешь. У меня желаний много – не смотри, что пожилой человек.

Ксения Удалова, соседка, зашла за пять минут до этих слов к Ложкиным за солью. Соль вышла вся. Дверь открыта, соседи – свои люди, чего ж не зайти. И незамеченная весь тот разговор услышала. Старики к ней спиной стояли, а рыбка если ее и заметила, то виду не подала. Ксения Удалова, мать двоих детей, жена начальника стройконторы, отличалась живым умом и ничему не удивлялась. Как тихо вошла, так тихо и ушла, подсчитала, что Ложкиным время понадобится, чтобы ведро с водой взять, деньги достать, выбежала на двор, где Корнелий Удалов, ее муж, по случаю субботы в домино играл под опадающей липой, и крикнула ему командирским голосом: