была перерезать пуповину так, чтобы у младенца не сформировалась пупочная грыжа. И, естественно, любая повитуха умела «править живот», устраняя и вытягивая любые изъяны у новорожденного. Считалось, что хорошая акушерка могла «вылепить» идеальные пропорции, чтобы ребенок не вырос горбатым или кривобоким. Некоторые народы приписывали повитухе мистическую роль проводника, медиатора между «иным» миром, откуда приходил ребенок, и миром живых. Она, по мнению предков, договаривалась с духами, чтобы те даровали малышу здоровье и благополучную жизнь.

Знания, связанные с принятием родов, хранились в тайне от посторонних и передавались строго из уст в уста. Секретность была обусловлена не только боязнью конкуренции, но и опасениями, что знание повитухи, как и все сверхъестественное и сакральное, уменьшится или исчезнет, если его открыть несведущим случайным людям.

Древний Рим

Акведуки, клоаки и термы, сохранившиеся до сих пор, являются неопровержимым доказательством того, что древние римляне большое внимание уделяли гигиене и санитарии и в совершенстве владели инженерно-строительным делом. А вот официальной медицины до III тысячелетия до н. э. в Риме не существовало. Зато были гаруспики – так называли жрецов, занимавшихся траволечением совместно с магическими ритуалами (лат. haruspex – «кишки, внутренности» и лат. specio – «наблюдаю»). Гаруспики гадали по внутренностям жертвенных животных, приговаривая заклинания, чаще всего они предсказывали будущее по печени. Данный вид гадания, гаруспиции, был заимствован римлянами у этрусков. Гаруспики лечили правителей, пользовались всеобщим уважением. Излюбленной рекомендацией считалось поедание капусты. «Первую из овощей» рекомендовали потреблять в сыром и вареном виде. Считалось, что моча тех, кто ест капусту, служит «лекарством от всего». При низком уровне теоретической подготовки гаруспики выполняли сложные стоматологические манипуляции: при раскопках были найдены зубные протезы – золотой мост с зубами из костей теленка. И все же вместо упорядоченной медицинской помощи римляне предпочитали жертвоприношения богам. Их можно назвать самыми суеверными из представителей древних цивилизаций. Покровителей было столько, что у каждой стадии одного заболевания было свое божество.

Женщины, чтобы избежать бесплодия, поклонялись богине матки Утерине, богине деторождения Диане, также Юноне и Кибеле[15]. Более того, для каждого положения плода в матке была своя покровительница-нимфа: если ребенок рождался головкой вперед, родами «заведовала» нимфа Поррима; при родах в тазовом, ножном и – самом критичном – поперечном предлежании плода присутствовала нимфа Постворта[16]. Во всех случаях роженица совершала различные приношения соответствующему божеству.

Первыми врачами в Риме были пленные греки, имевшие статус рабов. Каждому обеспеченному гражданину предписывалось иметь в доме раба-лекаря.

Если тот преуспевал в искусстве медицины, рос авторитет его хозяина. Постепенно рабы стали заниматься свободной врачебной практикой, отдавая часть жалованья своему хозяину. Медицина стала прибыльным делом, однако не для тех, кто врачевал, а для зажиточных людей, которые могли себе позволить содержать рабов.

Одним из первых свободных лекарей стал Архагат. Он был рожден на Пелопоннесе, в Рим прибыл примерно в 220 году до н. э. и сразу завоевал доверие римлян глубиной своих познаний в целебных снадобьях. Архагат получил римское гражданство, организовал даже некое подобие больницы, где содержал и принимал пациентов. Однако, добившись успеха в лекарственной терапии, он стал проявлять чрезмерное рвение в хирургических операциях и прижигании больных раскаленных железом. В итоге Архагат прослыл палачом и живодером и лишился всех клиентов.

Постепенно укреплялся авторитет собственно римских докторов, особенно с момента появления института архиатров. Archiatri palatini – должность старшего придворного врача. Затем появились archiatri provincials – главные медики населенных пунктов. Как и в Древнем Египте, основной их задачей была забота о здоровье военных и военачальников. Затем деятельность архиатров стала распространяться и на гражданское население, так в Риме появились народные медики. Они получали жалование от государства, но могли заниматься и частной практикой. Из имен римских врачей до нас дошли: Цельс, Соран, Гален, Асклепиад.

Соран Эфесский – древнегреческий врач, работавший в Риме и внесший фундаментальный вклад в развитие акушерства, гинекологии и педиатрии. Сочинения Сорана считаются непревзойденным стандартом медицинской литературы и имели широкое распространение не только в Римской империи, но и за ее пределами. Он обучался в Александрии, под крылом известного врача Адриана. Соран сформировал наставления повитухам, заостряя внимание на суеверных традициях Древнего Рима. «Повитуха не должна верить в духов», – утверждал ученый. В его трудах содержится значительное количество вполне точных знаний о женской анатомии. Это весьма удивительно, учитывая тот факт, что вскрытие человеческих трупов Соран не проводил – все его наблюдения основаны на исследовании трупов животных.

Соран не приветствовал жестких методов стимуляции и ускорения родовых схваток, выступая за щадящее ведение родов. Согласно его учению, относиться к роженице подобает с добротой и сочувствием. Он описал приемы профилактики разрывов промежности, разработал методы исследования состояния плода (пальпацию, выстукивание, выслушивание звуков были взяты им из терапии и адаптированы к акушерству), перевязки пуповины. Ввел в практику поворот плода на ножку при поперечном предлежании. Прием состоял в том, что акушер вводил в полость матки свою руку, захватывал одну или обе ножки плода, поворачивал их и немного подтягивал к раскрытому маточному зеву[17], чтобы ускорить и облегчить процесс родов. Прежде у таких младенцев не было шансов, роды в поперечном предлежании невозможны, что означало гибель матери и ребенка. Для спасения жизни матери акушеры проводили кровавые операции по разрушению плода и извлекали его из матки по частям. Появление поворота плода на ножку – это кульминационный момент в развитии античного акушерства, который положил начало признанию ценности жизни не только матери, но и ребенка.

Что устанавливают в палисадниках роддомов и рисуют на поздравительных открытках? Правильно, аиста. Иногда со спящим младенцем в клюве. Большие красивые белые птицы ассоциируются у людей исключительно со счастливым событием. Рейчел Уоррен Чедд и Мэрианн Тэйлор в книге «Птицы: мифы, предания и легенды» высказывают предположение, что образ аиста и его связь с деторождением так глубоко укоренились в европейской народной культуре благодаря ряду черт, присущих этим птицам: щепетильному родительскому поведению, а также тому, что аисты часто вьют гнезда вблизи жилищ человека [73].

Но почему аистам приписывают миссию «транспортировщика» новорожденных детей? Ответ можно поискать в древнегреческой мифологии. Согласно легенде, смертная женщина из племени пигмеев Герана за свою заносчивость была превращена Герой и Артемидой в журавля. Затем Герана много раз прилетала к своему сыну, но пигмеи прогоняли ее камнями и палками. Возможно, тогда и появилась некая взаимосвязь между птицами и детьми. Чедд утверждает, что в легендах возникла путаница. На самом деле с журавлем связан миф о похищении детей, а с цаплей связана легенда о возрождении мира.

Существует и более обыденное объяснение: