Потом малыши и середнячки, недовольно фыркая, пошли спать, а нам, старшим, в порядке исключения разрешили не ложиться до полуночи, но только если будем играть тихо. Ведь не каждый день у нас новоселье, как справедливо заметил папа.

Мы с Жаном А. взяли фонарики, стали носиться и светить друг другу в глаза. Потом я захотел поиграть в человека, который одной рукой ловит крокодилов, как в моем новом «Календаре школьника». Но Жан А. крокодилом быть не захотел, и завязалась драка. Мы катались по траве, но тут вышел папа, и стало несмешно…

— Знаешь, что, — начал Жан А., когда мы побежали в кровать.

— Нет, не знаю. Что? — спросил я.

— Этот твой охотник на крокодилов — полная чепуха!

— Что ты там сказал?

— Показать тебе захват за плечо? — дразнился Жан А.

— А тебя, может, ткнуть носом в мои грязные носки?

Наверное, он просто завидовал, что «Календарь» подарили мне, а не ему. Ведь в нем рассказано, как делать суперсложные морские узлы, как устроен двигатель ракеты, а еще — как огромные осьминоги взаправду топят целые корабли, просто повернувшись вокруг своей оси, и еще много всякого, о чем никогда не напишут в альбомах с марками.

— Ты спишь, редиска? — спросил Жан А., когда мы уже улеглись.

— Нет еще, а ты?

— Конечно нет, редиска, я же с тобой разговариваю!

Я посмотрел на часы: было почти двенадцать. Бабушка Жанет и дедушка Жан тоже ушли спать, и дом погрузился в ти-, шину. Было слышно только, как шепчутся мама с папой, поднимаясь в свою комнату.

— Где твоя рация? — прошептал Жан А. — Мне надо сказать тебе кое-что секретное.

Это выглядело как-то глупо, потому что мы лежали на соседних кроватях. К тому же в рации почти сели батарейки, и она плевалась и рычала. Мы залезли под одеяло, как настоящие шпионы.

— Ты меня слышишь? — прохрипел Жан А. в рацию.

— Да, хорошо слышу! — прошипел я в ответ.

— Видел холм за домом?

— Да, и что?

— Бр-р-р-р-шттти-и-ип…

— Что это? Шифровка?

— Нет, редиска! Это рация! Так лучше?

— Бр-р-р-р-шттти-и-ип…

— Слушай сюда: я нашел секретную дырку в сетке за домом. Завтра пойдем посмотрим, что там. Только мы с тобой, вдвоем.

— Хорошо, — согласился я.

— Но при одном условии: ты дашь мне почитать «Календарь школьника».

— Там же сплошная чепуха!

— Да? Ну не хочешь — как хочешь. Не покажу тебе секретную дырку в заборе.

— Ладно, договорились, — ответил я. — Но при одном условии…

— Каком?

— Когда у нас появится телевизор, ты разрешишь мне смотреть «Рин Тин Тина» бесплатно.

Жан А. тяжело вздохнул:

— Хорошо, только еще одно условие…

— Какое?

— Когда мы пойдем на пляж, ты дашь мне свой водонепроницаемый фонарик.

Я тоже вздохнул:

— Хорошо, только, и у меня условие…

Мы бы еще полночи препирались, но батарейки сели, и после непродолжительного «бр-р-р-р-шттти-и-ип» рация умолкла окончательно.

Что у Тулона не отнимешь, так это отличный пляж!

В Шербуре тоже были пляжи, но не такие. Вода там была такой холодной, что плавая, ты рисковал столкнуться с замороженной рыбой. К тому же на Ла-Манше бывают приливы и отливы. И вот выходишь ты, бывало, из воды, синий от холода, трясешься так, что зуб на зуб не попадает, а чтобы найти свое полотенце, нужно пройти еще парочку километров…

Наш папа — военно-морской врач. Иногда, по большим праздникам, он надевает свою офицерскую форму и фуражку. В его комнате стоит черно-белая фотография: там папа в костюме водолаза, как в комиксах. В то время у него еще не было шестерых детей. Хотя, возможно, он и сейчас предпочел бы оказаться на каком-нибудь военном судне и лечить моряков от цинги, а не вести семью на пляж.

Первый раз мы пошли на побережье в воскресенье. Погода была великолепная. В то утро за завтраком папа вдруг предложил:

— А что, если мы сегодня устроим на пляже пикник? Отличная мысль, правда?

— Просто супер! — закричали мы хором.

— Что может быть лучше выходного на солнышке, — добавил папа. — Мы чудесно проведем время, даже не сомневаюсь.

Сказано — сделано. Но когда мы наконец собрались, «отличная мысль» папу почему-то уже не вдохновляла.

— Что это еще такое? — взорвался он, когда увидел, что мы пытаемся запихнуть в багажник.

— Все самое необходимое, дорогой, — мягко ответила мама.

Помимо огромной сумки-холодильника с бутербродами, в багажнике поместились сменные подгузники для Жана E., солнцезащитный крем, полотенца, плавки, трусы, зонтик от солнца, три пары ласт, маски и трубки, шесть ведерок и лопаточек, сачок Жана Д., воздушный змей Жана В., моя летающая тарелка, мячик Жана А., его складная удочка, нарукавники Жана Г., надувной бассейн Жана E., несколько складных стульев и аптечка на случай, если кто-то наступит на морского ежа, отравится или перегреется…

— Ну, если ты так настаиваешь, мы можем обойтись без огурцов для бутербродов, — обиделась мама, увидев выражение папиного лица.

У мамы все было под контролем. На нас были одинаковые шортики, панамки и прозрачные резиновые босоножки, которые вpeзáлись в пальцы. И, конечно, папа заранее надул каноэ, купленное как раз для таких случаев. Это оранжевое судно с сиденьями в три ряда, дощатым днищем и широкими веслами по бокам пришлось водрузить на крышу машины и привязать веревками.

Когда мы приехали на пляж, то сразу выгрузили все наше добро, а потом еще полчаса кружили среди дюн в поисках места для стоянки. И тогда папа сказал:

— Дорогая, в следующее воскресенье напомни мне, чтобы я забыл все свои «отличные мысли» за завтраком.

Мама соорудила из полотенец кабинку с отверстием для головы. Первым суетливо переодевался Жан А. (он всегда боится оказаться без штанов на глазах у других), а Жан В. пытался уколоть его в попу своим гарпуном для подводной охоты.

— Мама, Жан Г. вылил мне на голову целое ведро воды, — крикнул Жан В.

— Он первый начал! — возразил Жан Г., ударив Жана В. в отместку.