Помимо всего прочего, сыграло свою роль и то, с какой невообразимой дерзостью, которую многие назвали бы безумной, провел свою атаку Корнстон. Невольно складывалось впечатление, что экипаж города состоял из тех, кому вообще уже нечего было терять. И если собственная жизнь для них ничего не значила, то что уж говорить о чужой?

К бойцам Уммарта подскочил невысокий, подвижный, как обезьяна, Федор Капримский. Виски у Федора выбриты, а волосы заплетены сзади в косичку. На левом виске у него – третий глаз, на правом – слово «ШПОК». Федька утверждает, что обе татуировки ему сделали приятели по пьяни, поэтому, что́ все это означает, он понятия не имеет.

– Ну, ладно! – Федор бросил на палубу кинжал с длинным, прямым лезвием и боевой топор с наконечником в виде пятиконечной звезды. – Давайте просто на кулаках!.. Ну?.. Кто первый? – Федор толкнул кулаком в грудь бойца на голову себя выше. – Давай ты!..

Боец недовольно оттопырил губу.

– Ну же, давай! – продолжал подзадоривать его Федор.

– Хватит!

На палубе Уммарта появилась Анна-Луиза в черном с красноватым отливом кожаном костюме. Волосы ее были заплетены в косу и уложены на затылке.

– Они не хотят драться! – пожаловался Федор.

– Это их право, – сказала Анна-Луиза.

– А как же наши права? – Федор вывернул руку кренделем и приложил два растопыренных пальца к своей груди.

– О чем ты? – непонимающе посмотрела на него Анна-Луиза.

– Мы пришли сюда, чтобы как следует подраться.

– Верно! Верно! – поддержали его другие.

– Это не спортивно, – снова произнес татуированный здоровяк с двуручным мечом. – Мы ведь готовились. Тренировались.

– А что получили? – разочарованно развел руками Федор.

Анна-Луиза усмехнулась и обвела взглядом своих бойцов.

– Знаете, что сказано по этому поводу в великой книге «Искусство войны»? – Она взглядом отыскала Джапа. – Уверена, ты знаешь!

– Откуда? – непонимающе пожал плечами здоровяк с уродливым шрамом на щеке.

– Хочешь сказать, ты не читал «Искусство войны»? – недоверчиво прищурилась Анна-Луиза.

Джап что-то невнятно промычал в ответ и попытался скрыться за спинами других. Хотя с его ростом и комплекцией это было непросто.

– В «Искусстве войны» сказано, что самая лучшая победа та, которая одержана еще до начала битвы. – Анна-Луиза сделала паузу, давая бойцам возможность переварить услышанное. – Так что – наслаждайтесь!

Бойцам требовалось время для того, чтобы в полной мере осознать всю красоту одержанной победы. Но сама мысль о том, что они одержали победу, о которой уже было написано в книге с замечательным названием «Искусство войны», несколько поумерила их боевой задор. Руки, сжимавшие оружие, расслабились. На лицах появились задумчивые выражения.

– Йонас! Организуй пленных – пусть начинают тушить пожары на палубе, – принялась отдавать распоряжения Анна-Луиза. – Семи человек тебе хватит?

Йонас Ор оценивающе посмотрел на пленных, усмехнулся и молча кивнул.

– Хорошо. Дирк, бери шесть человек и займись сбором оружия. Все как следует проверь, не только оружейку.

– Понял, – кивнул Дирк Шнайдер.

– Джап, поставь своих парней охранять абордажные клинья. Чтобы никто не мотался без дела туда-сюда. Болгер, Орал-Ир, Игорь – вы пойдете со мной на мостик. Нужно найти капитана, чтобы официально принять капитуляцию.

– Капитан здесь!

Из-за спин пленных вперед вышел человек невысокого роста – капитан Хосе Александр Корсуньков.

От роду ему было шестьдесят два года. И ровно на столько он и выглядел. Хотя изо всех сил старался вести здоровый образ жизни: по утрам делал гимнастику и бегал по дорожке вдоль борта, три раза в день пил кефир, мясо ел только два раза в декаду, не курил и не прикасался к спиртному. К женскому полу Корсуньков был равнодушен – соответственно, и семьи у него никогда не было.

Сложение его нельзя было назвать тщедушным. Скорее уж – нелепым. Корсуньков выглядел так, будто был собран из конструктора, все детали в котором были от разных моделей. Ноги у него были слишком тонкие, а руки – слишком длинные. Желая казаться выше ростом, он постоянно выпячивал грудь и втягивал живот, из-за чего казалось, что он в любую секунду может потерять равновесие и упасть. Лицо Корсунькова было крайне неприятным. Длинный нос, большой, как у жабы, рот с тонкими губами, срезанный, безвольный подбородок, уши, будто приклеенные к черепу. Довершали картину маленькие, близко посаженные глазки, смотревшие холодно и недоверчиво, как будто их обладатель всех вокруг в чем-то подозревал.

На самом деле так оно и было.

Хосе Александр Корсуньков был подозрителен и недоверчив как никто в целом мире. Он не верил ни единому сказанному в его присутствии слову. А потому и сам никогда не говорил правду. Он был уверен, что вокруг него плетутся заговоры. Что ветроходы готовят бунт, а офицеры только и думают о том, как бы опорочить его честное имя. Именно поэтому он перед каждым рейсом почти полностью обновлял команду. Он не верил в преданность людей. Зато не сомневался в том, что любого можно купить. А если не купить, то на чем-нибудь подловить. Или – запугать. При этом себя Корсуньков на полном серьезе считал образцом добродетели. А потому искренне не понимал, почему его никто не любит. Одним словом, это был совершенно уникальный тип личности – негодяй и подлец, считающий негодяями и подлецами всех, кроме себя самого.

Одет Корсуньков был… ну, скажем так, вызывающе. На ногах у него были ботфорты с широкими раструбами у бедер и высокими каблуками – опять же, чтобы казаться выше. Далее – бархатные малиновые панталоны с желтой прошивкой по бокам. Под фиолетовый камзол с множеством золотых пуговиц была надета белоснежная рубашка с пышным кружевным воротником, жабо и манжетами. Через плечо была перекинута широкая перевязь, расшитая золотыми нитями, на которой висела шпага с позолоченным эфесом, больше похожая на игрушку, нежели на оружие. Плешивую голову капитана Корсунькова прикрывала зеленая треуголка с пышным плюмажем.

– Вы – капитан? – недоверчиво посмотрела на Корсунькова Анна-Луиза.

Человек, стоявший перед ней, в наименьшей степени был похож на лидера, способного держать в подчинении и вести за собой команду города. Скорее уж его можно было принять за актера, сбежавшего с репетиции в сценическом костюме. То, что он не чувствовал себя глупо в этом нелепом костюме, свидетельствовало лишь о том, что он находился в своем амплуа.

– Капитан Хосе Александр Корсуньков. – Лицо капитана было обращено к Анне-Луизе, но взгляд устремлен куда-то вбок. Поэтому было совершенно непонятно, кому адресованы его слова, которые он в своей обычно манере не произносил, а будто выплевывал, как куски жесткого на зуб и гадкого на вкус, непрожеванного мяса. Он положил руку на золоченый эфес шпаги. – Кому я могу отдать свой клинок? – пафосно отплевался Корсуньков и сжал губы так, что они побелели.