Сидеть неподвижно больше не было сил. Элспет с трудом выпрямилась и приступила к обследованию пещеры, ведя рукой по шершавым каменным стенам. На пути у нее стоял сундук, спасший жизнь ей и мальчишке, — изъеденный солью обломок кораблекрушения, доставивший их сюда. Он выглядел настоящей древностью, ничего настолько старинного ей еще не доводилось видеть; даже мощи святых в большом храме Даровернума казались свежее. Наибольшей загадкой оставался замок. Как, скажите на милость, его отпереть, раз он лишен замочной скважины? Элспет опустилась на колени и ощупала голый, без единого шва замок.

Раздался тошнотворный скрежет железа — и дужка замка откинулась сама собой.

Девочка в изумлении оглянулась, чтобы позвать Аагарда, но тот наклонился к мальчишке и так увлеченно втолковывал ему что-то, что не хотелось его отвлекать. Она снова занялась сундуком: медленно выдвинула и откинула защелки. Крышка открылась бесшумно, словно ее пружины не ржавели в море, а получали щедрую смазку. Из сундука пахнуло спертым духом.

Внутри древесина стенок была темная, не лакированная, не отражавшая света. Сначала Элспет показалось, что сундук пуст, но потом она различила на дне слабое поблескивание. Она наклонилась, чтобы лучше разглядеть содержимое. Блеск стал ярче. Сверкнуло бледное пламя.

В сундуке лежала перчатка от рыцарских доспехов с тонко ограненными серебряными фасками, находившими одна на другую и создававшими впечатление текущей ряби, как чешуя волшебной рыбы. У Элспет расширились глаза. Серебро, добытое в земле, ни за что не могло бы так искриться. Казалось, крохотные создания из морских глубин, принесенные волнами и излучающие внутренний свет, прикрепились к поверхности перчатки. Но и это было невозможно, ведь нутро сундука было совершенно сухим.

Зачарованная Элспет протянула руку к странной вещи. Как же не потрогать такую невидаль!

От крика, заметавшегося между стенами пещеры, у Эдмунда застыла в жилах кровь. Он загородил лицо ладонями, спасаясь от слепящего белого свечения.

Мгновение — и крик затих, свет погас. Когда в глазах у Эдмунда прояснилось, он увидел Аагарда, уставившегося в угол пещеры с изумленно разинутым ртом.

Перед ними стояла Элспет, вытянувшая перед собой точно окаменевшую правую руку. На руке красовалась мерцающая серебряная перчатка, сжимавшая меч из чистого, прозрачного хрусталя.

От потрясения Элспет не могла шелохнуться. Меч длиннее ее руки, горевший своим собственным светом, приковывал ее взор, от него невозможно было оторваться. Она попыталась разжать ладонь и бросить меч, но пальцы в перчатке отказывались слушаться. Как-то раз морозной зимой к ее ладошке приросла льдинка. Точно такое же жжение вызывал не желавший отделяться от ладони хрустальный меч. Она попробовала его отбросить, но попытка вызвала такую острую боль, что она вскрикнула:

— Помогите! Заберите его!

Будто сквозь туман она увидела, как Эдмунд вскакивает, опрокидывая табурет. Аагард уже стоял. Он бросился на зов, но прикасаться к ней поостерегся, подоспевшему Эдмунду тоже не позволил ее трогать.

— Боль скоро пройдет, — молвил он. Как ни велик был ее страх, как ни нестерпимы уколы игл, отдававшиеся по всему телу, Элспет заметила, насколько бледен старик. Она проглотила собственный истошный крик, глубоко дыша, и замерла, как изваяние, чувствуя, что любой шорох, любое прикосновение только усилят боль.

Когда Элспет уже испугалась, что сейчас у нее подкосятся от изнеможения ноги, боль начала притупляться. Жжение сменилось легким покалыванием, и она смогла наконец опустить руку. Меч повис у ее ноги, сияя холодным огнем. «Что это такое?!» — думала Элспет в немом ужасе.

Аагард взял ее за плечи и усадил у очага. Элспет почти не чувствовала тепла от огня. Видя, что она никак не перестает дрожать, Аагард снял с крюка на стене красную мантию и закутал девочку в нее. Богатая ткань отражала свечение меча.

— Замок открылся сам собой, — прошептала Элспет, отчаянно лязгая зубами. — Я только прикоснулась к перчатке — гляжу, она уже у меня на руке! Можете снять ее с меня?

Аагард жестом приказал ей молчать.

— Одно дело — твои желания, и совсем другое — ЕГО, — пробормотал он.

Эти слова показались Элспет бессмыслицей.

— Не могу опустить эту штуковину! — крикнула она. — Смотрите, он прирос к моей ладони. Можешь оторвать?

Аагард сделал шаг назад, разводя руками то ли в знак отказа, то ли от безнадежности.

— Как же мне теперь быть? — взмолилась Элспет. В следующее мгновение до ее слуха донесся крик мальчишки:

— Смотрите, он изменяется!

Элспет посмотрела вниз. Свечение стало меркнуть. Меч и перчатка съеживались на глазах, клинок утончался, превращаясь в спицу. Еще мгновение — и осталось только колеблющееся зарево вокруг ее ладони. В руке, правда, еще жило ощущение тяжести меча, давление от сковывающей ладонь и пальцы перчатки.

— Был — и нету, — высказался Эдмунд.

— Нет, — возразил Аагард, — он вернулся. Он не исчезнет, пока не сделает своего дела.

Элспет уставилась на старика. Давление на руку слабело, она уже сгибала и разгибала пальцы, терла ладонь, радуясь, что может прикасаться к собственной коже.

— Как это? — спросила она. — Это повторится?

Во взгляде Аагарда, обращенном на нее, читалась тревога, но к тревоге примешивалось радостное волнение.

— Таких случайностей не бывает, — пробормотал он. Переведя взгляд с нее на Эдмунда, он, судя по всему, принял решение.

— Присядем, — предложил он. — Нам надо кое-что обсудить.

— Никогда прежде я не видел этого меча, — начал Аагард, усадив обоих у огня и предложив им деревянные миски с супом. — Но должен признаться, что он находился на моем попечении на протяжении тех восемнадцати лет, что я служил в Королевском совете в Вента-Булгарум.

Эдмунду стало любопытно. Теперь он понимал, откуда здесь взялась алая мантия.

— Королевский совет? Ты был советником короля?

— Я был придворным Беотриха, короля Уэссекса. — Лицо старика помрачнело. — Король, мой государь, жив, но Совет, состоявший из доверенных людей, ныне распущен. — Он вздохнул. — Нас было семеро, все мы были знатными танами, и притом учеными. Одной из наших обязанностей было охранять королевские сокровища, главным из которых был хрустальный меч.

Сундук с мечом переходил от одного поколения к другому запечатанным, его стерегло колдовство. Никому и никогда еще не удавалось его открыть. — Он посмотрел на Элспет, но та отвела глаза, уставилась в свою миску с супом. Она уже владела правой рукой, хотя Эдмунд обратил внимание, как она поглаживает миску, словно получая удовольствие от прикосновения к шершавой древесине.

— При этом все знали легенды и пророчество, — продолжил Аагард. — Силой хрустального меча королевство было однажды избавлено от страшной угрозы. Считалось, что, если снова возникнет отчаянная необходимость в этом, сундук откроется, меч снова появится, и новый герой обрушит его на врага.