Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На пересечении улиц Крылова и Пролетарской, стояли одни одноэтажные деревянные дома, Обветшалые, почерневшие от времени, они вросли в землю по уровень окошек. Многие из них уже были наполовину разобраны. Здесь журналисту повстречалась пожилая пара.
Дед в овчинном кожухе менял сгнившие доски забора на более крепкие, а его бабуля копалась рядом в огороде. Глеб поздоровался с ними и ещё раз уточнил дорогу к шахте. Сиренин ещё пять минут побеседовал с четой Кореньевых и сфотографировал их на память.
Когда Глеб вышел за городскую черту и поднялся на сопку с плоской вершиной, он увидел вдалеке металлоконструкции шахты и кирпичные постройки. Расстояние до неё было примерно пять-шесть километров. Но добирался журналист до шахты довольно долго. Наконец он подошёл к двухэтажному зданию, облицованному желтоватой плиткой. В некоторых местах от фасада отвалились целые пласты этой плитки, обнажая красную кирпичную плоть шахтёрской конторы. На фронтоне был прикреплён щит в виде красного знамени, на котором виднелась белая надпись: «Шахтоуправление: 40 лет Октября».
Сиренин походил по территории, заваленной какими-то металлическими агрегатами, покрытыми коррозией, сфотографировал контору управления, копру, другие постройки. Позади управления возвышалась ржавая металлоконструкция подъёмной установки, на копре шахты была прикреплена большая металлическая пятиконечная звезда изъеденная ржавчиной. Рядом стояло полуразвалившееся высокое здание из белого кирпича и гараж, а недалеко от него находилась серая масса выработки, на отвалах которой росла пожухлая трава. Высотой гора была в несколько десятков метров.
Глеба не оставляло чувство, что за ним кто-то непрерывно следит. Журналист решил взобраться на искусственную гору, чтобы сверху заснять всю панораму. Когда Глеб карабкался наверх ему вдруг стало плохо. Несмотря на солнечный яркий день, у него потемнело в глазах, и журналист упал без чувств, скатившись к подножию горы…
10.
Сиренин очнулся от громкого дребезжащего звука отбойного пневматического молотка. Глеб открыл глаза. Сверху тускло светил ряд лампочек. Они висели на проводе, идущем над сводом забоя, который был укреплён на всём протяжении деревянными балками. По центру забоя шла небольшая рельсовая дорога. Мимо него сновали взад и вперёд возбуждённые, чумазые шахтёры.
Вдруг кто-то посветил ему шахтёрским фонариком в глаза.
– Где каска? Потерял? Кто такой? Новенький что ли? – взревел кто-то над его ухом, по-видимому, бригадир.
В следующий момент ему сунули в руку пластмассовую каску. Глеб тотчас нацепил её себе на голову.
– Где форма? – продолжал реветь бригадир.
– Савельевич, да оставь ты его в покое!
К ним подошёл какой-то горнорабочий и потянул бригадира за куртку.
– Пошли быстрее, увидишь – не поверишь! Потом с ним разберёшься. Звонить наверх надо!
– Обожди, сначала сам увижу. Как фамилия? – спросил Савельевич.
– Сиренин.
– Я хорошо её запомню. На поверхности с тебя три шкуры сдеру! – пригрозил напоследок бригадир и ушёл вслед за товарищем. Вскоре прекратился шум отбойного молотка, все куда-то заспешили. Ошеломлённый Глеб простоял ещё несколько минут на месте. Голоса шахтёров за это время стихли.
Он пошёл в сторону, куда отправился бригадир и остальные горняки. Глеб шёл достаточно долго, миновал несколько развилок, а железная дорога закончилась в тупике. Но пока он никого не встретил на своём пути. Сиренин пошёл обратно, но снова попал в тупик. Кажется, он заблудился в этой проклятой шахте!
Журналист остановился, чтобы передохнуть. Глеб ощутил сильную жажду, но прощупав карманы куртки, понял, что фляжки с кофе там нет.
Сиренин находился в узком полутёмном проходе, как вдруг свет редких лампочек пару раз мигнул и пропал. Этого ещё не хватало! Журналист нащупал выключатель на каске и включил шахтёрский фонарик. Терять время было нельзя! Нужно срочно искать штольню! И где носит этого чёртового бригадира? У него человек в шахте потерялся!
Журналист почти бегом, спотыкаясь, бежал по беспросветному горному туннелю, который становился всё уже и ниже. Он никогда не страдал клаустрофобией, но тут под землёй, мироощущение было совсем иное, чем на поверхности. Сиренин сам того не замечая начал паниковать и почувствовал, что задыхается. В этот момент Глеб разглядел чей-то тёмный силуэт впереди. Он сбавил темп и облегчённо вздохнул. Наконец-то, хоть одна живая душа в этой подземной могиле!
– Эй, привет! – громко поприветствовал его Глеб.
Силуэт не двигался и продолжал стоять на месте. Фонарик на каске стал судорожно моргать. Журналист замедлил шаг. Не успел он подойти к нему ближе, как лампочка фонарика потускнела и потухла. В кромешной тьме шахты Сиренин разглядел фосфорицирующие жёлтые глаза, которые смотрели на него немигающим взглядом.
Он остановился и принялся щёлкать выключателем. В этот момент глаза стали медленно приближаться к нему и журналист от охватившего его ужаса что есть силы закричал…
11.
– Эй-эй, это я!
Петрович крепко держал разбушевавшегося журналиста, который внезапно пришёл в себя и начал орать, судорожно размахивая руками. Глеб открыл глаза и увидел склонившегося над ним встревоженного Петровича.
– Я в порядке, пустите, – хриплым голосом произнёс журналист. Он встал, отряхнулся, поднял валявшуюся в траве фляжку, открыл её и принялся пить большими глотками холодный кофе.
– Что ж без меня пошёл-то? – укоряющее спросил Петрович и отдал ему фотоаппарат. – Я задержался малость, а когда приехал, Никитишна сказала, что ты уже ушёл. И чего попёрся на вершину?
– Хотел заснять всю панораму шахты, но видать сорвался и ударился головой.
– Ладно, поехали…
Солнце уже потеряло свою силу и катилось к закату, отчего день поминутно терял своё тепло. Они спустились с пригорка и направились к жигули белого цвета, которая стояла во внутреннем дворе управления. – Что с этой шахтой не так? – спросил Глеб. Он шёл немного прихрамывая, видимо подвернул лодыжку, когда падал.
– Да всё с ней не так, – ответил Петрович, – В конце шестидесятых в шахте что-то нашли, какие-то первобытные рудники. В городе быстро построили секретный завод и разместили воинскую часть. Наш гарнизон охранял это оборонное предприятие, куда завозили что-то из тех рудников. Что конкретно там было, не скажу, секретность была строжайшая. Одно знаю, те военные, которые работали под землёй начинали вести себя мягко говоря странно, одних увольняли в запас, других в дурку отправляли…
Когда они подошли к машине, вдруг откуда-то послышался протяжный заунывный вой.
– Давай быстрее садись! – поторопил Петрович журналиста, который открыл дверцу жигулей, но задержался, недоумённо оглядываясь по сторонам. Глеб плюхнулся на дерматиновое сиденье и захлопнул дверь. Петрович завёл жигули и они резко тронулись с места.
– Волки? – спросил журналист.
– Нет, это похлеще будет, – усмехнулся Петрович, – после захода солнца прогуливаться в этом месте опасно для жизни!
Машина выехала на дорогу и
