Лицо Куина потемнело, кожа сделалась черной, когда дух внутри его стал рваться на свободу.

— Расскажи ему!

— Бога ради, Лукан, не молчи, — устало пробормотал Фэллон и взъерошил рукой свои и без того растрепанные волосы. Раньше они отливали на солнце золотом. Теперь у них был тот же темно-каштановый цвет, что и у их матери, а глаза у старшего брата зеленые, как у отца, но немного темнее.

Лукан выдохнул.

— Я выпустил своего духа.

Если что и могло прояснить сознание Фэллона, так как раз эти слова. Братья уже давно узнали, что злой дух, живущий в них, готов на все, чтобы освободиться, и гнев лишь делает его еще сильнее. Они не в состоянии контролировать себя, когда он выпущен на волю, и именно по этой причине, помимо многих прочих, Фэллон и запил.

Лукан же всегда хотел владеть собой, держать себя в руках. Десятилетиями он учился управлять духом, подчинять его своей воле. Это оказалось значительно труднее, чем он представлял, и много раз средний брат почти сдавался и искал утешения в бутылке, как Фэллон. Только любовь братьев и его собственная потребность все наладить побуждала продолжать. День, когда он узнал, что может управлять собой — и когда выпускает духа, и когда держит в себе, — был воистину счастливым.

Но он не смог рассказать о своем открытии братьям. Фэллон сел и отодвинул в сторону бутылку вина.

— Зачем ты так поступил?

— Девушка разбилась бы насмерть. У меня не было выбора.

Куин двинул кулаком по стене рядом с собой, проломив камни. Когда он вытащил руку, ногти его удлинились в когти. А светло-зеленые глаза почернели от гнева.

— У тебя был выбор. Ты мог дать ей умереть. Нельзя, чтобы кто-то узнал, что мы здесь. Разве не ты твердил мне это день за днем?

— Лукан, — проговорил Фэллон мягко, покачав головой. — Что ты наделал?

— Я все же человек, каким был когда-то, — отозвался тот, защищаясь. — До того, как мы стали… теми, кем являемся сейчас, я не мог никому позволить умереть и сейчас не собираюсь. Мы сидим здесь, в своем осыпающемся нам на голову замке, больше двухсот лет и сражаемся со всеми Воителями, которые осмеливаются приблизиться к нам. Сколько еще, по-вашему, мы сможем обороняться? Нам повезло. Мы сбежали, и с тех пор нам удается скрываться от этого чудовища — Дейрдры.

Плечи Куина поникли, и он вздохнул. Глаза его вновь сделались зелеными, а когти исчезли.

— Как ни противно мне признавать это, но Лукан, пожалуй, прав. Я ни за что не вернусь в ту тюрьму, Фэллон.

— Ни за что. — Старший брат неуверенно поднялся на ноги. Он слегка покачнулся и ухватился за стол для поддержки. — Я говорил вам обоим, что мы не в том положении, чтобы сражаться с ней. В любом случае, уже пытались.

Лукан ненавидел говорить на эту тему. Именно она, Дейрдре, приказала умертвить весь их клан. Именно она призвала их к горе Кэрн-Тул. Именно она, Дейрдре, выпустила на волю живущего в них духа. Дейрдре — женщина с ангельской внешностью и черной душой сатаны.

— Я Воитель, Фэллон. Дейрдре превратила нас в чудовища, и хотя я отказываюсь присоединиться к ней, но и не собираюсь сидеть сложа руки, позволяя злу захватить Шотландию. Ты же знаешь, что мы сильнее, когда все трое сражаемся вместе. Мы могли бы нанести Дейрдре гораздо больший урон, если бы ты поддерживал нас.

Фэллон пожал плечами:

— Нет, брат, не думаю. Наша судьба была решена в ту минуту, когда Дейрдре произнесла то заклинание.

— Значит, ты сдаешься? Вот так просто? — Куин перевел взгляд со старшего брата на среднего. — Когда мы были мальчишками, я всегда ужасно злился, когда ты поучал, что я должен поступать правильно, Фэллон. Сейчас пришло время мне сказать тебе то же самое.

Тот поскреб свой изрядно заросший подбородок.

— Ничего нельзя изменить. Вам обоим не хуже меня известно, что рано или поздно она завладеет нами. Мы просто откладываем неизбежное.

— Я буду бороться до конца. И не вернусь в ту проклятую гору, — твердо сказал Лукан.

Фэллон рубанул рукой воздух:

— Сейчас для тебя куда важнее девчонка в твоей постели.

Образ девушки с откинутой назад головой, с рассыпанными по подушке волосами и извивающимся под ним нагим телом вспыхнул в голове Лукана. Он подавил стон, и переменил позу, дабы облегчить напряжение в паху, которое не отпускало его с тех пор, как увидел ее.

— Как стемнеет, я отнесу ее в деревню, — предложил Куин.

Лукан шагнул вперед. Ярость, быстрая и сильная, вспыхнула внутри его. Он не понимал своей потребности защитить девушку, знал лишь, что должен так поступить. И дело было не только в нестерпимом желании прикоснуться к ней. Она затрагивала не только его тело, но и душу.

— Ты не тронешь ее, — процедил Лукан и почувствовал, как его дух зашевелился. — Я ведь, кажется, ясно выразился?

Глаза Куина снова потемнели. С тех пор как дух был отпущен на свободу, всякий раз, когда он вырывался, они делались почти черными. Младший брат грозно оскалился, показывая клыки, ногти снова вытянулись в когти.

— Прекрати, Куин, — послышался голос Фэллона. — Я запрещаю ссориться. Хватит нам воевать между собой.

Хорошо, что они теперь быстро приходят в себя, иначе каждый из них носил бы жуткие шрамы после тех драк в первые годы после превращения, когда они были не в состоянии контролировать в душе зверя. Пока другие кланы делили землю Маклаудов, братья рвали на части друг друга снова и снова.

Взгляд Фэллона остановился на Лукане.

— Что ты собираешься с ней делать?

Говоря по правде, тот представления не имел. Он знал только, что хотел бы сделать с ней в своей постели, но он не может позволить себе подобный риск.

— Она ничего о нас не знает.

— Но скоро поймет, что находится в замке. Мы хорошо потрудились, чтобы отпугнуть людей от крепости, но не знаю, долго ли еще нам удастся удерживать их на расстоянии. Особенно если девушка разболтает всем, что в замке нет никаких призраков.

Лукан и Куин все делали для того, чтобы люди боялись приближаться к замку. С помощью нечеловеческого воя Куина и когтей, царапающих по камням, было совсем нетрудно отпугивать всех легковерных.

— Я могу сейчас унести ее, — сказал Лукан, — хотя предпочел бы этого не делать. Гроза еще не прекратилась, а она и так здорово продрогла. Мы же не желаем ее гибели.

Куин покачал головой, и его длинные светло-каштановые волосы рассыпались по плечам.

— Она должна уйти. Немедленно.

— Или что? — вопросил Лукан. — Ты ее убьешь?

— Я не позволю ей поставить под угрозу то, над чем мы трудились столько лет, — прорычал младший брат.

— Лукан, а он ведь прав, — согласился с ним Фэллон.

— У нас нет ничего, кроме развалин замка, — пожал плечами Лукан.