успевают разбудить тебя раньше. Про заботу о тишине и личном пространстве здесь не ведают, и никому, кроме приезжих, этот шум не мешает. Сделаешь замечание — извинятся, быть может, замолчат, но ненадолго. Покоя вам стоит искать в других культурах.

Зато непальцы очень добрые и бесконечно наивные люди. Пожалуй, в это сложно поверить, если бродишь только в границах туристического центра. А так как приезжают в Катманду ненадолго (лишь закупиться перед треком либо бегло оглядеть достопримечательности за время отпуска), туристы обычно встречают людей, каких «цветом нации» уж точно не назовешь. Работники, «невзначай повстречавшиеся» бездельники, предлагающие свои услуги приставалы Тамеля[14] — это люди, курс восприятия которых направлен лишь на денежные потенции. Указывая на свою вопиющую бедность, лишения после землетрясения, они жонглируют такими словами, как «спасение» и «благотворительность», а между делом пытаются продать тебе травку или услуги трек-проводника. Жалеть их, увы, у меня совершенно не получается. «Я отказываюсь сочувствовать ранам, выставленным напоказ», — однажды сказал Экзюпери. А в особенности выставленным из коммерческих соображений. Именно этих ловкачей бедный турист встречает за отпущенную ему неделю — и увозит с собой неприятные впечатления о целой нации как людях непорядочных и назойливых. А это, конечно, неправда.

* * *

Нам с Асей посчастливилось заблудиться. И это состояние нам так понравилось, что мы блуждали всю неделю, встречая невероятных людей — приветливых, добросердечных и очень честных. Нам постоянно помогали: указывали, например, дорогу и угощали яблоками, подбрасывали на мотоцикле, обучали языку непали. С нами искренне делились — например, старичок Бабу[15], продавец марок, с которым мы просидели не меньше получаса. Он помогал нам клеить марки, рассказывал о сыновьях и подсовывал конфеты. Мы даже открытки оставили у него, не сомневаясь, — Бабу обещал передать их почтальону лично. А Удайя, случайно повстречавшийся мне пожилой непалец, не только показал все закоулки старого города, но и обещал отправить книги о буддизме. Он звонил мне каждую неделю, все пять месяцев, до самого отъезда. Просто так — спросить, как я поживаю, не нужна ли мне какая-нибудь помощь.

А однажды, когда мы с Асей добрались до Библиотеки Кайзер, с нами приключилась удивительная история.

Кайзер — это «таинственная библиотека в самом сердце Катманду, где можно отыскать книги о магии, истории, археологии и древней медицине вперемешку с философскими манускриптами и практическим пособием по охоте на тигров»[16]. Как же можно пропустить такое? Аккурат позади «Сада мечты» и рядом с западными воротами Королевского дворца Нараянхити. Библиотека оказалась величественной красавицей, дерзко выбивающейся из общего пейзажа Катманду, — белоснежное здание перенеслось сюда не иначе как из Индии времен колонизации.

В предвкушении чудесных открытий, мы нырнули в холодную парадную и обнаружили в ее глубине старика в национальной шапочке и ветхом огромном жилете. Он прятал глаза за мутными стеклами, читая книгу, и потому не сразу нас приметил.

— О, чем я могу вам помочь? — отозвался он наконец.

— Здравствуйте, — улыбнулась я, — мы хотели бы попасть в библиотеку.

Лицо старика обмякло и сползло, он вздохнул и с неподдельной озабоченностью ответил:

— Вынужден разочаровать вас, но мы закрыты. — Он снял очки, возрастом соответствующие хозяину, да и всей обстановке в целом. — Закрыты после землетрясения. Здание было сильно повреждено, и коллекция пострадала. Здесь мы теперь лишь продаем газеты. Мне очень жаль.

Расстроенные, мы вышли, но уже через минуту вернулись и начали уговаривать старика с утроенной силой. Он вздохнул, посмотрел на нас поверх очков — серьезно, почти что строго, — а потом вдруг улыбнулся, достал связку ключей из-под стойки и пригласил за собой. И так вот, только для нас двоих, была организована экскурсия по закрытой Библиотеке Кайзер, по ее старинным залам, переполненным всевозможными сокровищами: чучелами диких животных, снятыми со стен картинами и черно-белыми фотографиями королей и военачальников Непала, мушкетами и кинжалами в ножнах, старинными глобусами на подставках, пустыми резными рамами и, конечно, книгами.

* * *

Но вернемся к местным жителям. В этой главе я хочу особенно выделить человека, с которым мы провели почти весь день и который запомнится нам, полагаю, навсегда, — это Рикеш из Патана. Очень скромный и тихий студент, у которого мы спросили дорогу к Лалитпуру, решив отправиться в другой конец долины Катманду пешком. Он шел в другую сторону, но, узнав, что мы направляемся в Патан, решил показать нам дорогу: «Я как раз там живу и все знаю». По пути Рикеш расспрашивал нас о том, откуда мы, почему приехали в Непал, а услышав о планах, поведал, что сам был волонтером, когда случилось землетрясение. Его дом, к счастью, не пострадал, но многие жители Патана остались без крова — и это даже удача, ведь другие оказались под ним.

— Как это было?

— Очень страшно. Стены трясет, потолок трескается. И этот звук, ни на что не похожий… Все выбежали на улицу. Дома разрушены, площадь в обломках. Но ужаснее всего было то, что мы знали — нас ждет еще один толчок, не менее сильный, — делился Рикеш тихим спокойным голосом.

Когда мы дошли до Патана, он провел нас в город и показал без спешки, наверное, все, что знал сам, — от восточного базара до крематория, места особой силы в индуистской традиции. Он сетовал на то, что цены для туристов завышены в несколько раз, а нам, как волонтерам, приехавшим в Непал на длительный срок, стоит экономить каждую рупию.

— Если хотите, я могу показать вам площадь иначе — со своей крыши, — предложил Рикеш.

Так мы впервые попали в непальский дом самый странный из всех, какие мне доводилось видеть. Если бы можно было назвать это квартирой, ее комнаты располагались не друг за другом, как мы привыкли, а одна над другой. Квартира эта занимала пять этажей — по комнате на каждом из них. У самого входа начиналась лестница, а рядом, на первом же этаже, без всяких перегородок торчал душевой кран. Второй этаж занимала комната родителей, третий — сестры Рикеша. На четвертом этаже жил он сам. Кухня располагалась на пятом, но лестница вела еще выше, на крышу.

Рикеш пригласил нас на кухню — темную и почти пустую. Здесь стояли стол с цветной клеенкой, переполненный стеклом и жестяной посудой сервант, висели календарь с изображением Шивы и тяжелое старинное зеркало. В углу спрятался маленький алтарь. Балочные потолки были настолько низкими, что мы упирались в них головами: непальцы народ в большинстве своем невысокий.

Рикеш усадил нас за стол, а сам