Мара медленно кивнула. Не успела она и слова сказать, как Карлтон пересек комнату и пожал ей руку:

— Договорились. Вы не пожалеете, обещаю! Мы переедем в течение трех дней и начнем съемки еще через день. Времени на проволочки у нас нет.

Он принялся обсуждать с Доди подготовку к переезду. Мара же, делая вид, что вслушивается в разговор, мыслями витала где-то далеко. Представив себе, как она на кухне выдает персоналу давно задерживаемую зарплату и говорит им, что они могут привести своих детей для временной работы, Мара почувствовала радостное возбуждение. Затем она свяжется с оруженосцем Джона, который уже два месяца прозябал без работы. Потом поедет в Кикуйю и расплатится со всеми долгами… а затем устроит грандиозный поход по магазинам. Мысли ее летели, опережая одна другую. Столько всего нужно было сделать, и все это задолго до того, как вернется Джон.

Карлтон направился к дверям. Это привлекло внимание Мары, и она вскочила.

— Погодите минутку! — сказала она. Затем остановилась, пытаясь облечь свои мысли в слова. Она никогда не обсуждала материальную сторону с клиентами. Никогда этого не делал и Джон. Со счетами всегда разбирался их агент в Дар-эс-Саламе. Существовала, конечно, такая вещь, как чаевые для охотника; они зависели от размеров и количества трофеев, но их давали негласно, в качестве признательности джентльмена джентльмену. Мара заставила себя забыть о сантиментах и представить, что она — одна из жен богатых клиентов. Казалось, те всегда знали, как попросить о том, что им хотелось. Она вздернула подбородок, как, она не раз это замечала, делали они, и распахнула глаза пошире. Ей удалось убедиться, что такое сочетание беспомощности и властности неизменно срабатывало.

— Мне придется попросить залог наличными, чтобы я могла обеспечить вас всем необходимым, — услышала Мара свой голос, холодный и уверенный. — В него будет включена стоимость продовольствия и спиртных напитков, а также частичная оплата комнат.

Она поспешно добавила:

— Конечно, потом появятся и другие расходы.

— Да, да, разумеется, — отозвался Карлтон. — Плата за использование натурной съемочной площадки. Плата деревенским жителям за право пользования собственностью. Обычное дело. Мы можем разобраться со всем этим, когда вернемся…

Он вынул из кармана увесистую пачку танзанийских шиллингов и принялся одну за другой отсчитывать купюры.

Глядя на все увеличивающийся ворох бумажек, Мара попыталась скрыть удовлетворение.

— Столько хватит? — осведомился Карлтон. Рука его лежала поверх банкнот. Он поднял голову и смотрел на Мару, словно вновь изучал ее — лицо, руки, тело, как будто она была частью сделки.

Женщина смущенно глянула на него, протягивая руку.

Улыбаясь, Карлтон кивнул и убрал руку с наличных:

— Все чудесно.

Доди вывел всех обратно на веранду. Проходя по ступенькам мимо унизанных шипами алоэ вера, Карлтон задержался возле белого черепа высотой около полуметра. Череп был аккуратно распилен надвое.

— Что это? — спросил американец, приседая рядом с ним.

— Голова слона, — отозвалась Мара. — Можно увидеть место, где были бивни.

Она нагнулась, чтобы указать на два зияющих отверстия.

— Зачем ее распилили надвое? — поинтересовался Карлтон, поглаживая гладкую отполированную дождем и ветром кость.

— Мой муж использует ее, чтобы показать клиентам, где находится мозг слона, — объяснила Мара. — Тогда они понимают, куда нужно целиться. Выстрел в голову — это самый надежный способ убить это животное. Но очень важно правильно выбрать, куда целиться.

Она наклонилась, чтобы указать на внутреннюю сторону черепа:

— Видите это углубление в форме удлиненного овала по центру? Как раз здесь и находится мозг. Он приблизительно такого же размера, что и буханка хлеба.

Мара сдержанно улыбнулась Карлтону улыбкой хозяйки сафари. Обычно в ее обязанности не входило давать подобные объяснения.

— Видите вот это место над мозгом, напоминающее соты? Сюда нужно целиться. Прямо сюда. — В то время как она говорила, перед ее мысленным взором вновь возникла картина: поваленные деревья на равнине. Женщина вновь почувствовала ярость, витающую в воздухе, и ее голос наполнился злостью. — Конечно, лучше всего целиться в лобную кость. Вы отсчитываете седьмую морщинку на носу и целитесь между бивнями. По традиции, стоит слону упасть, вы должны сначала отрубить ему хобот, чтобы убедиться, что животное не выживет и не вернется за вами. Я не могу точно сказать, чья это была идея — африканцев или наша…

Мара отошла, сложив руки в знак того, что речь окончена. Она заметила, как Доди и Карлтон обменялись взглядами.

— Ваш муж не терял времени даром — вы хорошо обучены, — сказал американец, расправляя плечи. Он вновь с любопытством взглянул на Мару.

— Джон Сатерленд — очень известный охотник, — отозвался Доди. — Мистер Кабея рассказал мне, что ему дважды был присужден трофей «Shaw & Hunter», а в охотничьем мире это кое-что значит. Кстати, Джон стал самым молодым охотником, который когда-либо удостаивался этой чести.

— Так, а что это за честь такая? — полюбопытствовал Карлтон.

— Это специальный приз, который присуждается Ассоциацией профессиональных охотников Восточной Африки тому, кто выследит для своего клиента необыкновенный трофей, — объяснил Доди. — Насколько мне известно, он присуждался всего семнадцать раз, и, конечно, его никогда не удостаивался африканец. — На мгновение его глаза сузились, затем лицо вновь стало непроницаемой маской. — Слыхал я, что европейцы называют эту награду «Оскаром» в охотничьем мире.

Карлтон удивленно поднял брови:

— Что ж, тогда мы попали в надежные руки.

— Так и есть, — кивнула Мара. Она повела всех с веранды вниз, вдоль домиков. Тень сомнения омрачила лицо Карлтона.

— Было бы неплохо, если бы вы смогли украсить как-нибудь жилище Лилиан, — сказал он. — Поставьте там вазу с цветами или что-нибудь в этом роде. Только не нужно желтых цветов. Она их не любит. О, и еще одно — у нее должны быть полотенца из одного набора. Ну, знаете, для рук и лица. Она очень привередлива в этом вопросе.

Он указал на первый рондавель:

— Отведите один для нее и один для Питера Хита. Они же одинаковые внутри?

Мара кивнула:

— Почти.

— Хорошо… это хорошо. Вы можете поселить нас с Леонардом вместе в одном из этих домиков. Первые десять лет жизни у нас была одна комната на двоих, так что ничего с нами не случится, если нам вновь придется жить вместе.

Подойдя к «лендроверу», Карлтон открыл дверцу со стороны водителя и указал Доди на пассажирскую. Затем, занеся одну ногу, замер, словно ему в голову вдруг пришло еще кое-что:

— Да, кстати, где здесь ближайшая посадочная полоса?