– Я ни в чем не виноват, – пробурчал мальчишка.

– Ты уже это говорил. Но даже если это правда, возможно, тебе что-нибудь известно. Сдается мне, ты стараешься сделать все возможное, чтобы поскорее исчезнуть, и лучший способ это осуществить – прибиться к кому-нибудь, кто находится вне подозрений, правильно?

– Я ничего не знаю об убийствах!

Стражник повернулся к Адриану.

– Ты свободен. Можешь идти своей дорогой, но тебе лучше поторопиться. Пассажиров уже созывают.

– А как же Пиклз?

Стражник покачал головой.

– Я не могу отпустить его с тобой. Вряд ли мальчишка виновен в убийствах, но он может знать, кто их совершил. Уличные сироты видят много такого, о чем не хотят говорить, если полагают, что им удастся избежать расспросов.

– Я уже сказал, что ничего не знаю. Я даже не был на том холме!

– Тогда тебе не о чем беспокоиться.

– Но… – Казалось, Пиклз вот-вот заплачет. – Он собирался увезти меня отсюда. Мы хотели ехать на север. Мы собирались ехать в университет.

– Эй! Эй! Заканчивается посадка! Баржа в Колнору! Заканчивается посадка! – проорал кто-то на причале.

– Послушай… – Адриан развязал кошелек. – Ты оказал мне услугу и заслуживаешь вознаграждения. Возьми эти деньги. Когда тебя закончат допрашивать, отправляйся в Шеридан, если еще не оставишь мысль работать у меня. Сядешь на следующую баржу или повозку на север, не важно. Я пробуду там около месяца или, по крайней мере, пару недель. – Адриан вложил монету в руку юноши. – Когда приедешь, спроси профессора Аркадиуса. Я еду к нему, и он тебе расскажет, где меня искать. Хорошо?

Пиклз кивнул с несчастным выражением на лице. Затем он посмотрел на монету, выпучил глаза, и на губах его заиграла широченная улыбка.

– Да, сэр! Приеду, как только смогу. Конечно же, вы можете на меня положиться. А теперь бегите, пока баржа не отошла без вас.

Адриан кивнул, подобрал сумку и помчался к причалу, где у трапа, ведущего на продолговатую плоскую лодку, ждал портовый служащий.

Со второго этажа донеслись крики, и Гвен поняла, что уже ничем не сможет помочь. Она опоздала. Потолок задрожал, и в кружки пьянчуг у барной стойки посыпался мелкий мусор. Глухой стук наверху походил на удары дубиной по голове.

«Нет, не дубиной, – догадалась Гвен. – Он бьет Эйвон головой об пол».

– Эйвон! – закричала она, взбегая по лестнице.

На повороте с лестничной клетки в коридор она со всего маху врезалась плечом в стену. Висевшее там маленькое зеркало упало на пол и разлетелось на тысячи осколков. Гвен помчалась по коридору, туда, откуда слышались нечеловеческие вопли, напоминавшие о скотобойне – полные безысходности крики обреченных на смерть.

«Стейн убьет ее», – в ужасе подумала Гвен.

Она рванула дверь на себя, однако та оказалась заперта изнутри на задвижку. Тогда Гвен попыталась вышибить дверь, но крепкое дерево не шелохнулось под натиском ее легкого миниатюрного тела. Между тем звук глухих ударов в комнате, казалось, стал мягче, не такой резкий и теперь напоминал влажное чавканье. Крики стихли и сменились слабыми стонами.

Гвен ворвалась в комнату напротив, где Мэй развлекала рыжеволосого клиента из Восточной марки, но жуткие вопли Эйвон вынудили их прекратить то, чем они занимались. Мэй испуганно вскрикнула, а Гвен с ходу пнула шатавшийся столбик в изножье кровати. Плотник сколотил каркас из цельных кусков клена, но неплотно подогнал фрагменты друг к другу. Еще два удара, и ножка отвалилась. Матрас, а вместе с ним и Мэй с рыжеволосым клиентом из Восточной марки скатились на пол.

Разбежавшись, Гвен, словно рыцарь на турнире, врезала ножкой в дверь комнаты Эйвон. Таран вылетел у нее из рук, однако оставил на дверном полотне внушительную вмятину. На косяке появилась трещина. Гвен судорожно подхватила с пола ножку кровати, и в этот момент в коридоре появился Рэйнор Гру.

– Черт подери, тупая сука! Что ты вытворяешь?!

Из последних сил Гвен снова ударила по двери, стараясь попасть в то же самое место. Ей это удалось. Косяк сломался, и дверь с треском распахнулась. Гвен влетела в дверной проем и рухнула на пол, поскользнувшись в луже крови.

– Борода великого Марибора! – выругался замерший на пороге Гру.

Стейн, сидевший без штанов верхом на Эйвон, прижимал ее к полу, стискивая пальцами шею девушки.

– Она все никак не замолкала, – пробормотал он.

Невидящие глаза Эйвон были открыты, волосы залиты кровью.

– Убирайся отсюда! – рявкнул Гру, хватая Гвен и выволакивая ее в коридор. – Иди вниз! Ты мне должна за новую дверь и сломанную кровать, черт возьми!

– Она мертва? – спросил Стейн. Тело его блестело от пота, на груди виднелись брызги крови.

Носком сапога Гру тронул голову Эйвон.

– Ага, ты ее пришиб.

– Ублюдок! – Гвен бросилась на Стейна.

– Заткнись! – рявкнул Гру, схватил ее и отшвырнул в сторону. Споткнувшись, Гвен снова упала на пол.

* * *

– Прости, Гру, – промямлил Стейн.

Тот скривился и покачал головой, рассматривая брызги крови на деревянном полу. По его позе и брезгливой гримасе на лице Гвен стало ясно, что в мертвой Эйвон он видит не красивую девушку, безвременно покинувшую этот мир, а всего лишь досадный беспорядок, устранение которого потребует дополнительных хлопот.

Гру вздохнул.

– Не нужны мне твои извинения, Стейн. Придется тебе за это заплатить. Эйвон пользовалась популярностью.

– Сколько?

Гру задумался. Он покусал зубочистку, которую редко вынимал изо рта, и почмокал губами, как делал всегда в минуты размышлений.

– Восемьдесят пять серебряных тенентов.

– Серебряных? Восемьдесят пять? Да она стоила всего шесть медяков!

– Ты ее пришиб, безмозглый сукин сын! Я потерял все, что она могла бы заработать в будущем. Да я с тебя золотом должен брать!

– Нет у меня таких денег.

– Придется раздобыть.

Стейн кивнул:

– Ладно, раздобуду.

– Прямо сегодня!

Стейн помедлил, но все же согласился:

– Хорошо, сегодня.

– Гвен, возьми ведро и приберись тут, – приказал Гру. – Ты тоже, Мэй. Рыжий, с тебя на сегодня хватит. Убирайся отсюда! И скажи по пути Уилларду, чтобы поднялся наверх. Поможет мне стащить тело.

– Ты позволишь ему уйти безнаказанным? – поднимаясь с пола, прошипела сквозь стиснутые зубы Гвен.

До сих пор она не проронила ни слезинки и сама удивлялась, как ей это удается. Может быть, от злости? Пока она колотила в дверь, у нее вскипела кровь, и Гвен никак не могла успокоиться.