Исатай являлся наместником Синей Орды до конца правления Узбек-хана и умер, по-видимому, почти одновременно с ним, в начале 1340-х гг.: при Джанибеке он уже не упоминается.[42] Влияние Исатая оказалось настолько значительным, что он сумел сохранить пост наместника восточного крыла Золотой Орды в своем семействе, передав по наследству своему сыну Джир-Кутлугу.

Новый наместник пользовался при новом хане не меньшим влиянием, чем его отец при Узбеке: в татарских исторических сочинениях Джир-Кутлуг назван среди ближайших приближенных Джанибек-хана.[43] Однако Джир-Кутлуг довольствовался своим положением всесильного наместника Синей Орды и не старался влиять на политику при ханском дворе. Его благоразумное решение обеспечило ему нейтральное отношение со стороны могущественных эмиров из рода кунграт — Могул-Буги и Кутлуг-Буги, которые поочередно занимали пост бекляри-бека при Джанибек-хане.[44]

Между тем ханская власть при наследнике Узбека существенно ослабла, и ему пришлось пойти на определенные уступки царевичам-Джучидам и родовым вождям и вернуть им ряд прежних привилегий, чтобы обеспечить себе их лояльность. Возможно, Джир-Кутлуг также воспользовался ослаблением центральной власти и ужесточил контроль над царевичами Синей Орды, используя свои «административные ресурсы» как старший эмир (бек) левого крыла, а также опираясь на своих могущественных родичей-киятов. Однако он, надо полагать, не сумел в полной мере оценить изменившуюся ситуацию и понять, что ослабление власти хана развязало руки не только ему, но и царевичам, которых он продолжал считать своими подчиненными — как повелось со времен Узбек-хана и Исатая. Методы управления Джир-Кутлуга вызвали недовольство синеордынских Джучидов, и они начали смуту, в которой Джир-Кутлуг погиб. Согласно степным преданиям, отраженным в «Сборнике летописей» Кадыр-Али-бия Джалаири, составленном в начале XVII в., «Урус-хан убил Чир-Кутлу».[45] Скорее всего, когда началась смута (видимо, после смерти Джанибека), синеордынский оглан Урус (будущий хан Синей Орды, прав. 1368-1377 гг.) воспользовался удобным случаем и покончил с наместником.

Тем не менее, гибель Джир-Кутлуга не освободила восточных Джучидов от власти киятов: новым наместником стал Тенгиз-Буга, сын убитого эмира. Решив отомстить царевичам за убийство своего отца, он повел себя как настоящий тиран. Утемиш-хаджи сообщает, что «жестоко истязал и унижал он огланов этих…, когда решил он возвести мавзолей над отцом своим Джир-Кутлы, то заявил: "Быть им строителями", — и всю работу по возведению мавзолея поручил им, никого больше не привлекая. Даже воду подносить, делать кирпичи и подносить кирпичи — приходилось им. Много мук приняли они: у одних спина превратилась в рану, у других — грудь, у третьих истерзаны были ноги».[46] Хотя хивинский историк, по-видимому, сгущает краски (вряд ли царевичи-Чингизиды и в самом деле гнули спины на постройке мавзолея!), в принципе он, вероятно, недалек от истины: Тенгиз-Буга, стремясь сохранить власть над Синей Ордой, стал сильно притеснять местных Джучидов.

Тенгиз-Буга кият, правивший Синей Ордой на рубеже 1350-1360-х гг., был современником и близким родственником Мамая. Попытаемся выяснить степень их родства.

Вопрос о происхождении Мамая стал привлекать внимание исследователей сравнительно недавно. И тем не менее уже появилось несколько версий о том, кто были его предки.

О матери Мамая сведений практически не имеется. «Практически», потому что в устных татарских преданиях сохранился «Плач по Мамаю матери Кара-Улёк».[47] Однако, по версии исследователей тюрко-монгольского героического эпоса, Кара-Улёк была матерью киргизского эпического героя Манаса, и ее «Плач», соответственно, относится к Манасу, а не к Мамаю.[48]

Гораздо больше сведений имеется о предках Мамая по отцовской линии, однако ее противоречивость вызвала появление различных версий о его происхождении.

Первую из них предложил петербургский востоковед-тюрколог А. П. Григорьев. За основу своей гипотезы он взял интересный исторический документ — так называемую «платежную ведомость» ханши Тайдулы, приложенную к ее же письму венецианскому дожу (1359 г.). На основании «ведомости» и ряда косвенных сообщений других источников, исследователь предложил отождествить упомянутого в «ведомости» Кичиг-Мухаммада с Мамаем, а его отцом посчитал Кутлуг-Бугу, который сначала был бекляри-беком при Джанибек-хане, а затем даругой Солхата (совр. Старый Крым).[49] В дальнейшем А. П. Григорьев продолжил свои изыскания и сформировал целое генеалогическое древо семейства Мамая (которое сам исследователь сначала относил к кунгратам, а затем — к киятам):

При этом исследователь считает всех этих ордынских сановников также близкими родственниками ханши Тайдулы.[50]

Нельзя не отметить, что выводы А. П. Григорьева построены на довольно смелых допущениях.[51] Поэтому неудивительно, что его построения неоднозначно были восприняты другими исследователями.[52]