День истекал кровью…

Утром в квартире было неожиданно тихо. Женщина съехала и забрала свои вещи. Да, в мелочах жизнь стала сложней, но в основном намного упростилась. Антон ни о чем не жалел. Иногда связь с женщиной так истончается, что ее перестаешь чувствовать. Подумав об этом, он поднялся и пошел готовить яичницу. Пока жарил, успел выпить целую бутылку апельсинового сока. Его мучила жажда, и немного болела голова после вчерашнего. Он решил сегодня больше не пить.

Антон спустился в гараж и сел в машину. Медленно вырулил со стоянки и влился в поток машин, который понес его к деловому Сити. По дороге Антону попалось несколько рекламных плакатов его фонда – «Инвест Ренессанс». Возле одного из них Антон заметил бомжа – сильно заросшего, грязного, в разбитых кроссовках. Бомж стоял под рекламным щитом и, глядя вдаль, о чем-то думал. Антон притормозил и остановился. Выключил мотор и стал наблюдать за бомжом. Присмотревшись, он заметил в руке у бомжа бутылку. Тот поднес ее ко рту, задрал голову и выпил все ее содержимое, после чего отбросил ее в сторону. Антон думал, что бомж сейчас поднимет свою сумку, которая лежала у его ног и куда-нибудь уйдет, но бомж никуда не торопился.

Вообще-то это как-то нехорошо, подумал про себя Антон, этот опустившийся тип торчит в центре города, прямо под рекламной вывеской его компании. Вроде бы и ничего страшного, и все же как-то неприятно.

Антон уже хотел уезжать, когда неожиданно бомж подошел ближе к основанию билборда, достал из штанов свой прибор и стал мочиться на постамент.

– Вот скотина, – произнес вслух Антон. – Он ссыт на мой рекламный щит! Надо его прогнать. Где полиция? В центре города стоит человек и ссыт на рекламный щит!

Бомж спокойно делал свое дело, не обращая ни на кого внимания. Несколько проходящих мимо людей отвернули лица.

Антон вылез из машины и подошел к бомжу в тот самый момент, когда тот заправлял штаны. Пока Антон боролся с возмущением и подыскивал слова, бомж повернулся и внимательно посмотрел на Антона.

– Что надо, дядя?

– Здесь нельзя мочиться.

– Ссать, что ли?

– Да, ссать. Тут центр города. Люди ходят, висит реклама, – Антон показал рукой на щит.

– Ну и что?

– А то, что ссать здесь нельзя. Вот что, – заявил Антон закипая.

– Мне можно.

– Почему?

– Потому что я тут живу.

– Где «тут»?

– На этих улицах.

– Значит, эти улицы типа твои комнаты?

– Типа – да.

– А этот рекламный щит – типа туалет?

– Ну да.

– Может, ты тут еще и кучу навалишь?

– Не-а… посрать я хожу в другое место.

– В другое?

– Да. А поссать я люблю тут.

– О господи! – Антон задыхался от возмущения.

– А тебе-то что?

– Мне это просто не нравится.

Бомж что-то прочел в лице Антона. Смутная догадка мелькнула у него в голове. Он спросил:

– Это твой, что ли, щит?

Антон помялся немного. Разговор получался идиотский.

– В некотором смысле.

Бомж нагнулся и поднял с земли сумку с грязным барахлом.

– Я могу не ссать здесь больше. Если тебе не нравится…

– Да. Спасибо. Буду тебе благодарен.

Бомж помолчал, а потом спросил тихо:

– Скажи, а на что я нассал?

Антон развел руками:

– «Инвест Ренессанс». Это компания, вернее, инвестиционный фонд. Мы вкладываем деньги в различные активы. В основном на фондовом рынке.

Бомж немного помолчал.

– Прости, я ничего не понял.

– Короче, мы делаем деньги.

– А-а-а…

– Если у тебя есть деньги, то я помогу купить на них акции.

– У меня нет денег.

– Нет денег – нет проблем.

– Да… – Он помолчал немного. – Ну, я пошел? – спросил бомж тихо и поднял свою сумку с грязным барахлом. – Дел много…

– Давай, друг! Удачи.

Антон хлопнул его по плечу, и бомж куда-то поплелся, а Антон вернулся в свой «Мерседес», завел двигатель и поехал в свой офис.

Там он первым делом налил себе на два пальца виски. Сел в кресло и откинулся на спинку. Бомж не выходил у него из головы. Человек не имел ни акций, ни денег, ни дома, ни жены, ни работы и все-таки как-то умудрялся жить в этом мире. Как ему это удавалось, для Антона оставалось загадкой. Впрочем, Антон вспомнил слова Иисуса о птицах небесных, которые не сеют и не жнут, но всегда имеют пищу. Правда, эта птица небесная, так же, впрочем, как и Антон, любила выпить. Но хорошая выпивка на дороге не валялась, а Антон в последнее время к ней пристрастился.

В кабинет вошла секретарь, остановилась у стола и положила папку с документами перед Антоном.

– Доброе утро.

– Доброе утро, Маша.

Он почувствовал легкий аромат новых французских духов. Пачули, сандаловое дерево и нотка бергамота, впрочем, едва различимая.

Он допил виски и поставил бокал на стол. Ему пришла в голову неожиданная мысль.

– У нас есть минеральная вода? Соки?

– Конечно…

Антон поднялся, подошел к бару, распахнул дверцы и уставился на груду бутылок. После недолгого раздумья он сказал:

– Я хочу, чтобы ты убрала все бутылки отсюда.

– Все?

– Да. И поставь минеральную воду. Можно соки.

– Хорошо.

– Это надо сделать прямо сейчас.

Он взял в руки несколько бутылок, передал девушке и стал докладывать другие, вынимая одну за другой из бара. Получилась целая стеклянная гора. Девушка с трудом пыталась ее удержать, ничего не разбив.

– Ты не справишься. Давай помогу.

Он набрал полные руки бутылок и вместе с секретаршей в несколько заходов вынес их из кабинета и отдал на разграбление сотрудникам. Ему стали аплодировать. Вернувшись, он плотно закрыл за собой дверь, сел за стол и попытался работать. Но без еще одной порции виски работа не шла.

– Черт бы все побрал… – сказал он громко. – Черт бы все побрал! И во веки веков! Аминь!

Потом набрал номер материного телефона и поехал к ней обедать за город, в коттеджный поселок «Павлово» на Новорижском шоссе.

Мать запекла утку с яблоками, приготовила разных салатов и красиво сервировала стол.

– Мы что-то празднуем? – спросил Антон, садясь за стол.

– Тридцатилетие нашей совместной жизни, – ответил отчим и разлил по стаканам шампанское.