Вспоминая о том случае, я пришла к выводу, что без порток все-таки заниматься нельзя, более того, надо сказать решительное «нет» всяческой эротике. И пошла в «Охотный Ряд».

Там, где я обычно покупаю одежду, сколько угодно спортивных штанов, просто груды, но все они какие-то странные. Продавщица показала целые стопки переливающихся и узких, как змеиные выползки, брючек. Понимаете, если бы я могла в это влезть, мне не надо было бы ходить в тренажерный зал, вот в чем штука. Но что же, пока я в это не влезу, в зал пойти будет не в чем?

Тем более, я выбрала ближайший клуб, который, судя по цене, был обычной качалкой для местных гопников. И долго бы я там прозанималась в таком виде?

– Мне для спорта, а не для понтов, – жалостно сказала я, а продавщица посмотрела с недоумением: как это «не для понтов», если у нас вся индустрия моды на них держится?!

И тут я вдруг сообразила, что сама дура, и штаны для спорта надо искать в спортивном магазине. Здесь же рядом и «Puma», и «Reebok», и «Nike»…

Не знаю, может, я плохо смотрела, и где-то там у них целые закрома добродетельных хлопковых порток с высокой талией, но на видном месте висели только скользкие полиэстровые брючки системы «потная попка». Нет, я знаю, что для снижения веса нужно потеть и все такое, но твердо уверена, что опрелости на интимных местах понижают сексуальную привлекательность женщины. Были, правда, хлопковые, системы «потертая попка» – не знаю, чем их пропитали, но штаны стояли колом. И все, разумеется, на бедрах. Так и вижу себя среди гопников, демонстрирующую нежные ягодицы при каждом наклоне.

Может, нужно было ехать на какой-нибудь черкизон, но я не люблю покупать одежду за пределами Садового кольца. Поэтому пришлось взять самые крошечные мужские штаны, они на мне мешком, зато тело не вываливается направо и налево.

В спортзале оказалось, что единственный потный гопник на раене это я. Рядом со мной девушка на беговой дорожке двигалась так аккуратно, что ни один волосок в прическе не шелохнулся. Тренер муштровал приличную даму средних лет в режиме «пять упражнений, отдых десять минут». Дяденька крутил велотренажер, не отрываясь от телека. И только я, в широченных штанах, грохотала железом и считала про себя вдох-выдох: «бля! – пипееец… бля! – пипееец…»

К музыкантам я отношусь с большим сочувствием – считаю, от шума у них мозги маленько набекрень. Но вот нашла в дневнике у одного саксофониста фразу:

«Машина, она как женщина. Дело не в том, сколько она жрет, а в том, сколько приносит наслаждения!»

А?! А ведь он музыкант, дудит. То есть инструмент совсем к голове близко – и такую умную вещь сказал. Моя личная теория воздействия звуковых волн на мозг погибает…

Так вот, дело не в том, сколько она жрет… Да и не так много она жрет, если разобраться: глоток росы там, глоток росы тут, кусок селедки, банку вареной сгущенки, да мяса маленько, да салатику, да творожка. Без сыра никак. Если торт есть, отчего бы и не торта? Всего ничего, то есть.

А на выходе зато, на выходе (я про нематериальный выход, конечно) – добро и радость, радость и добро. Сидит вечером, румяная, по уши в сгущенке, толстым голосом песенку поет: «А напоследок я скажу…» Что она скажет напоследок, науке неизвестно, потому что слова забыла, но что помнит, выводит душевно: «…с ума схожу иль восхожу-у-у (тут она не вытягивает, потому что в диафрагму полный желудок упирается) к высокой степени безумммства». Красота! Верный знак – если поет жалостное, значит, настроение у нее прекрасное. Такую королевну только хватай и люби: глаз радует, слух ласкает, пахнет сладко и телом обстоятельна. Некоторые ошибочно выбирают для любви худеньких, чем вызвали изобретение виагры и вибраторов, между прочим. Заметили? Пока были в моде пышечки, ни о какой виагре никто не слыхал, а как перешли на тощух, так пришлось срочно выдумывать всякое, чтобы возместить утрату пыла. Потому что пыл, он в вибрациях. Ты ее по заду хлопнул, волна и пошла. Пошла-пошла волна, и по грудям, и по ногам, и по животу. И пришла к тебе обратно, и ну тебя потрясать и подбрасывать. Удесятеренно! Потому у телесной дамы мужик всегда соколом смотрит, а у худой скучает и пандой косит.

А ума-то в ней, ума… Говорят, что с возрастом мудреют, – пустое это. Это мужики с возрастом, когда у них кровь от срама отливает и к голове приходит. А дамочки – от массы. Ибо целлюлит суть наш второй мозг. Видали когда целлюлит близко? Ямочки да впадинки? А то дополнительные извилины, чтоб вы знали, резервные закрома разума. Если такую умницу на диету посадить, она враз рассудок потеряет, только об еде все мысли будут. А верни ей задний мозг (по научному говоря), так она тебе вечный двигатель!.. Не, вечный двигатель она изобретать не будет, потому что безделица это, баловство, а вот дельное чего – запросто. Стиральную машину, к примеру, надо? Изобретет!

Творчества захотите – пожалте. Спляшет, театр представит, парсуну нарисует, стих скажет. Философскую мысль изъяснит такими словами, что и кошка поймет и заплачет от просветления.

А если беда, если враг? Тоненька-то девка руками-ногами взмашет, когтями вцепится, зубами угрызет – срамота одна. А большая женщина несуетливо на него сядет и не заметит, шо это было, – какой-такой враг? – только под седалищем хрустнуло.

А в радости она, напротив, пышна да пухова, ногами легка, руками ловка, языком подвижна. Мужику-то всего заботы останется – любить и кормить.

Так что кто ей считает, сколько она жрет, когда такая птица белая, лилия царская. Главное-то – наслаждение…

Шла сегодня, вся в шелках, и думала – какие мы нежные. Нежные мы какие. Девушек, которые публично выкликают себя стервами и дьяволицами, боюсь. Мне нравятся другие, белокожие и пугливые или строгие, но справедливые. Беспринципность и агрессивность не сексуальны, и я даже в шутку никогда не стервенела.

Иду я, думаю все это, а сама вдруг вспоминаю фотосессию, которую мне однажды устроило издательство. Чтобы расслабиться перед камерой, я строила глазки фотографу, представляя, что он просто мужчина, а не при исполнении, и все просила, чтобы он меня поромантичнее снял. А в итоге вышла змея-змеей, со всеми родовыми признаками: помада красная, взгляд нехороший, часы с шипами. Но это потому, что я такая нежная на самом деле, надо же как-то защищаться от жестокого мира. Всякий понимает, что все мои грозные штаны цвета хаки и гриндеры – ирония, потому что «бульдоги» 35-го размера – это очень смешно.

Ну и вот, умиляюсь я сама себе, а потом лезу в сумочку… Что там носят самые нежные девочки на свете? Молескин, визитница, красная ручка, паспорт в украинской обложке (ментов дразнить), седальгин, кетанов, жвачка, писательские корочки (возила мамку порадовать, что дите у нее не просто безработное какое) – а еще что? А еще вот:

те самые часы на руке – у маленькой красной розы всего девять шипов, десятый потерялся;

на веревке флешка – мало того, что она четыре сантиметра в кепке, так еще и весит исчезающе мало, поэтому я отяготила ее шнурочком, девочковым таким. Дело в том, что это совершенно специальная штука – в шнур вставлены свинцовые дробины, от чего веревочка весит прилично, и можно ею, если что, по глазам (жестко двигая челюстью);