И Леона в потемках разглядела бледный абрис лица напавшего на нее человека.

– Почему ты не раздеваешься? Стесняешься?

Девица развязно хихикнула.

Армана от этого тонкого и скрипучего смешка передернуло. Сидя на краю постели, он с силой провел пальцами по волосам. После вчерашней попойки голова неприятно гудела. Прищурился на окно, залитое солнечным светом. Там, за стеклом, трепетала зеленая листва вперемежку с солнечными зайчиками. Тонкие, легкие как паутинка занавески совершенно не препятствовали тому, чтобы позднее утро просочилось в спальню, залило жарким золотом темную резную мебель, заиграло тысячью искр в позолоте на синих шелковых обоях, осветило смятые простыни и рыжую девицу, вольготно раскинувшуюся в постели.

Самым забавным было то, что Арман понятия не имел, как ее зовут и кто она. Служанка? Куртизанка? Он попытался восстановить события вчерашнего вечера. После очередной аудиенции у королевы, где представлял отчет о текущем состоянии безопасности ее Вечного величества, Арман отправился побродить по городу. Заглянул в ресторан с завлекательной вывеской. И там… Да, там, меж столов, выступала танцовщица – высокая, гибкая, как веточка плакучей ивы. У девушки были черные волосы, они волнами рассыпались по обнаженным плечам. И танцевала она что-то, напоминающее танец древних кочевых племен. Арману показалось, что она до жути похожа на его сестру, только моложе. И такая тоска накатила, что он попросту напился. Набрался так, что даже не сразу сообразил, что пытается знакомиться с прехорошенькими девицами, одна из которых была огненно-рыжей…

Все-таки куртизанка, решил он. Значит, следовало заплатить и отправить девицу восвояси, даже не спрашивая имени. Герцогу Саторийских земель Арману Линто вовсе не нужно знать, с какой девицей кувыркался полночи.

– Ты не ответил, – напомнила о себе рыжая. – Взрослый такой, а сорочку так и не снял…

Со всем этим надо было кончать. Он поднялся, потирая виски и все еще щурясь на яркий свет, открыл бюро и, достав из ящика несколько ассигнаций, вернулся и бросил их на смятые простыни.

– Одевайся и уходи.

– Эй! – Девица приподнялась на локте. – Не очень-то учтиво! Могу я хоть имя твое узнать, стесняшка?

Арман смотрел на нее исключительно с академическим интересом, как разглядывал бы сквозь увеличительное стекло занятного жучка.

– Арман Линто, герцог Саторийский, – назвался он, отметив, что девица в его постели несколько побледнела.

– Черти и проклятые Тени, – выдохнула она, – оборотень!

Стремительно вскочила с кровати и принялась собирать разбросанную по полу одежду, время от времени бросая на Армана опасливые взгляды. А он, как был, в одной короткой сорочке, уселся в кресло, положил ноги на бархатную банкетку и наблюдал, как его дама торопливо натягивает чулки, кое-как зашнуровывает корсет…

– Деньги не забудь, – процедил он.

– А? – обернулась девица, тряхнула рыжей гривой, видимо даже не сразу сообразив, о чем идет речь.

Но затем вернулась к кровати, почему-то на цыпочках, сгребла купюры и попятилась обратно, словно боялась повернуться спиной.

Хлопнула дверь. Арман откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Иногда очень удобно, когда тебя боятся. Ее величество умело использует своего верного оборотня, чтобы дрожали остальные. Только мало кто знает, что точно так же дрожит сам Арман перед королевой, потому что она – единственное звено, связующее его с сестрой. Да-да, так похожей на него, черноволосой, которую он и видеть-то может исключительно через магвизор. И никто, никто – ни во дворце, ни на королевском ярусе не знает, где на самом деле Витта. Знает только королева. Сам Арман как-то попытался разузнать и с тех пор никогда не раздевается при посторонних.

Сидеть с закрытыми глазами было приятно, но что-то стукнуло в стекло, затем еще раз и еще… Он поднялся, раздвинул занавески. В окно бился крошечный плантос, выращенный в виде шмеля. Под ребрами кольнуло нехорошее предчувствие: такие маленькие плантосы разносили секретные депеши. И если кто-то прислал плантоса самому Арману Линто, дела плохи.

Он дернул щеколду, распахивая окно, и плантос – теплый, шершавый, с прозрачными крылышками тут же упал в раскрытую ладонь. К брюшку его, свитому из тончайших зеленых ростков, в самом деле была прикреплена узкая полоса бумаги, свернутая в трубочку. Арман поддел ногтем зажим, извлек послание, а затем, посадив плантоса на бюро, прочел:

«Срочно во дворец. Чрезвычайная ситуация. Меркл».

Предчувствие уже не просто кололо. Оно разливалось душным маревом по спальне, сдавливало горло. Да что там такое приключилось? И почему плантоса послал смотритель Оракула, а не королева? Ведь только королева отдает указания своему первому советнику.

Выругавшись, Арман подергал шнур для вызова прислуги и принялся торопливо натягивать нижнее белье. Через несколько минут явилась служанка, а с ней его личный секретарь, почтенный льесс Брант.

– Мири, принеси мне свежую рубашку. И мундир. Во дворец полечу. – Арман сыпал указаниями, почти не думая. – Брант, принеси мне модификаторы… даже не знаю… менталиста. И прикажи, чтоб разбудили Рекко.

Брант был степенным мужем весьма зрелых лет, лысоватым, седоватым, с небольшим пузцом, но в целом совершенно незапоминающейся внешности. Он и бровью не повел, глядя на растрепанного и взъерошенного начальника. Арман иногда подозревал, что льесс Брант не изменился бы в лице, даже если он, Арман, голым бы сплясал на столе.

– Что-то произошло, льесс? – только и спросил секретарь.

– Я не знаю, Меркл вызывает во дворец. – Арман пожал плечами. – Что там могло произойти?

– Модификаторы менталиста, все понял, – бесстрастно повторил Брант. – Сейчас будут, льесс.

А Мири уже несла и черный мундир с тройным золотым шнуром, и белоснежную сорочку, и шелковый шейный платок, и высокие сапоги. Пока Арман облачался, вернулся Брант, неся на расписном подносике стакан воды и несколько маленьких, с ноготь мизинца, ярко-зеленых пилюль. Арман сгреб их, сунул в рот, не глядя, раскусил и запил водой. Мысленно досчитал до десяти. В этот миг комната дернулась, слегка накренилась, а потом снова заняла исходную позицию.

«Ну, вот ты и менталист», – горько подумал Арман.

Королева ценила его за то, что он был оборотнем и под воздействием модификаторов мог реализовать практически любой магический дар. Вот и получалось, что, имея свой собственный дар – дар Жизни, – Арман был, как говорится, на все руки мастер и полностью во власти королевы.

А попытка узнать, где находится сестра, с треском провалилась только потому, что королева сама была сильнейшим менталистом и вовремя смогла считать намерения самого Армана, когда тот собирался принять модификаторы и порыться в голове у самой королевы. После той дивной ночи он больше никогда ничего такого не предпринимал. Ее величество умела ломать людей. И заставить себя любить тоже умела.