к духовному — всё это от благодати. Твоего собственного нет ничего. Всё тайно совершает она. Так вот, эта благодать, если только понуждаешь себя, остается с тобой определенное количество лет. И если человек преуспеет в умной молитве, то принимает другую благодать, весьма отличную от прежней.

Первая благодать, как мы сказали, называется чувством- действием, и она является очищающей, ибо молящийся почувствовал в себе божественное движение-действие.

Другая благодать называется просвещающей. Ею человек принимает свет ведения, возводится к созерцанию Бога. Не огни, не мечтания, не образы, а ясность ума, чистота помыслов, глубина понятий. Чтобы это пришло, у молящегося должны быть совершенное безмолвие и непрелестный наставник.

И третье состояние — осенение благодатью. Это, после всего предыдущего, — благодать, приводящая к совершенству, которая есть дар великий. Я не пишу тебе сейчас об

этом, потому как и нужды нет. Но если ты хочешь прочитать об этом, то я, несмотря на свою неграмотность, написал, когда происходили эти действия, рукописную книжечку «Ду- ходвижная Труба»[20]. Постарайся ее найти. Купи и святого Макария [Египетского] у Схинаса[21], авву Исаака [Сирина,] и получишь большую пользу. И если ты столкнешься с какими- нибудь изменениями[22], напиши мне, и я тебе отвечу с большой готовностью.

Я в последнее время только и пишу тем, кто [меня] спрашивает. В этом году приезжали из Германии единственно для того, чтобы узнать об умной молитве. Из Америки мне пишут с таким усердием! Из Парижа столько тех, которые горячо просят! Мы здесь, у себя дома, почему нерадим? Разве это землю копать — призывать непрестанно Имя Христово, чтобы Он нас помиловал?

Наконец, распространено одно невежественное мнение от искусителя: если кто-нибудь творит Иисусову молитву, то боится, как бы не впасть в прелесть, хотя как раз это и есть прелесть.

Кто хочет, пусть попробует. И после того как действие молитвы продлится долгое время, внутри него сделается рай. Он освободится от страстей, станет другим человеком. Если же он еще и в пустыне — о-о-о!.. Не пересказать благ молитвы!

Письмо 3-е

Радуйся в Господе, чадо возлюбленное, благодатью Иисуса моего просвещенное и от мира избавленное, которое улетело в пустыню и водворилось в общежитии со святой братией и ныне славословит и благодарит Бога от души.

Божественная благодать, чадо мое, входит в душу, как наживка, и без принуждения влечет человека к высокому и к еще высшему. Она знает способ, как уловлять словесных рыб и выводить их из мирского моря. Однако что после этого?

Когда Бог вытащит из мира приходящего монашествовать и приведет его в пустыню, Он не показывает ему сразу ни его страсти, ни искушения, до тех пор пока тот не станет монахом и пока Христос не свяжет его страхом Своим. И тогда начинается испытание, борьба и битва.

И если с самого начала испытуемый понудит себя и успеет зажечь своими борениями свечу подвижничества, то она не угасает, когда с приходом искушений удаляется благодать. Иначе, когда отойдет благодать, придет и он в свое прежнее состояние. И соответственно вернутся страсти, которые были у него в миру, восстанут искушения и приведут в движение прежние привычки, которым он работал и которыми был порабощен.

И прежде всего знай, чадо мое, что человек от человека очень отличается, [а поэтому] и монах от монаха. Есть души мягкого нрава, которые слушаются с большой легкостью. Есть и души жесткого нрава, которые не подчиняются легко. Они отличаются, как вата от железа. Вата требует только помазания словом. А железо требует огня и печи искушений для обработки. И такой [человек] должен иметь терпение в искушениях, чтобы произошло очищение. Когда у него нет терпения, он, [словно] светильник без елея, вскоре угасает и пропадает.

И когда у кого-нибудь природа жестче железа и он приходит монашествовать, тогда лишь только выходит на поприще — сразу отступает от послушания. Сразу слагает с себя обеты и отказывается от битвы. И видишь: только отойдет немного благодать, чтобы было испытано его произволение и терпение, как сразу он бросает оружие и начинает раскаиваться, что пошел в монахи. И проводит дни свои полный преслушания и горечи, весь — противоречие и возношение.

Мало-помалу, по молитвам Старца, благодать прогоняет тучи искушений, чтобы [новоначальный] немного пришел в себя и отрезвился. Но он вскоре снова — своеволие и преслушание, снова — возмущение и смятение.

Ты пишешь о брате, которого там видишь, и удивляешься, как он столько труда вкладывает в свое [монастырское] служение, а внутри него всё еще господствует гордость. Но неужели ты считаешь, что человеку легко победить страсть?

Добрые поступки, и милостыни, и вся внешняя доброта не смягчают надменности сердца. Но умное делание, боль покаяния, сокрушение и смирение — вот что смиряет бесчинное мудрование. И это большой и тягостный труд — непослушный человек.

Только при крайнем терпении можно привести его в хорошее устроение. Только при крайнем терпении старцев, терпимости и любви братьев могут прийти в чувство жестоковыйные послушники. Но вот и они часто бывают необходимы, как правая рука. И почти всегда таким, у кого есть какое- нибудь дарование, которого нет у других, трудно смириться. Они думают: они — что-то, а другие — ничто.

Итак, нужно много труда и много долготерпения, пока не будет разрушено это старое основание гордости и не будет положено другое основание — смирение и послушание Христово. Однако Господь, видя труды и произволение и их самих, и других, попускает им такое искушение, которое противодействует их страсти, и милостью Своей спасает и их — Тот, Кто всем хощет спастися[23]. Ты же смотри, на кого хочешь быть похожим.

Лучше всего было бы, если бы все были благого нрава, смиренные и послушные. Но если окажется у кого-нибудь природа жестче железа, пусть не отчаивается. Ему нужен подвиг, и благодатью Божией он