происходили порывы кабеля; и потому возросла роль тех бойцов, которые занимались поиском места разрыва телеграфной линии. Днем и ночью они выполняли свой тяжелый долг, обеспечивая надежную связь для командования и своих товарищей. Телефонная связь между полевой и тяжелой артиллерией влияла на концентрацию огня. В мирное время об этом не позаботились. В частях тяжелой артиллерии еще с тех пор, когда она располагалась в казематах, использовались только громкоговорители. «Тяжелую артиллерию действующей армии» сделали маневренной, но не придали никакой телефонной связи, с помощью которой она могла связаться с другими родами войск, особенно легкой артиллерией. Теперь на фронте нам приходилось импровизировать. Это были небольшие самостоятельно решаемые технические задачи, благодаря которым я познакомился с каждым командиром, каждым капитаном роты или батареи. Они могли во многом помочь, что-то улучшить, встречали всегда заинтересованно. К тому же я изучил тактику пехоты и артиллерии на практических примерах. Особенно близко я сошелся с капитаном нашей саперной роты Реттером, два лейтенанта в которой, Бухман и Райнер, были моими школьными товарищами. Они показали свое новое оружие – самостоятельно изготовленные ручные гранаты и минометы, искусственные препятствия и штольни.

На пропитанной кровью лесной позиции в Буа-Брюле часто мы лежали лицом вниз на виду у врага, вдыхая ужасный трупный запах и пальцами осязая куски разлагающейся плоти. Легче было привыкнуть к свисту пуль и пулеметным очередям, к артиллерийскому обстрелу, определяя после очередного выстрела, куда попадет снаряд.

Большая часть Вуэнвиля выгорела, сохранившаяся часть деревни находилась под ежедневным обстрелом французов. Огневые налеты были опасны, так как противник стрелял новыми бризантными снарядами, осколочное действие которых было более тяжелым, чем при огне скорострельных гаубиц. Один такой осколок задел мне руку, когда я поторопился, когда стихла стрельба, починить перебитый дивизионный провод. Противостолбнячный укол был более неприятен, чем само легкое ранение.

Я был самым молодым во взводе. Половина солдат была резервистами, часть из них были толковыми ремесленниками. Они образцово устанавливали связь и обеспечивали прокладку кабеля и без лишних слов выполняли свою работу. То, что во время наших ежедневных обходов окопов из разговоров я понял, как много значат для моих спутников воспоминания о семье, деле, доме и хозяйстве, было вполне понятным. Никогда не забуду, как я, молодой лейтенант, на кладбище в Сен-Мийеле над могилой первого убитого из моего взвода осколком осколочного снаряда ездового Ранфта, отца семейства, смог выдавить из себя лишь несколько незначащих слов.

Капитан Дрекслер находился в тылу за 20 км. С врачом и ветеринаром он посещал нас на протяжении двух недель для осмотра людей и лошадей и выслушивал наши немногочисленные просьбы. Я ощущал вместе с моими храбрыми солдатами заботу о нас штаба. Здесь на передовой не было никаких газет. Полевая почта приносила газеты десятидневной давности. Единственным источником свежих новостей были радиопередачи с Эйфелевой башни, откуда ежедневно передавали военные сводки по аппарату Морзе. Вахмистр моего взвода соорудил из опасной бритвы, карандаша и наушников детекторный приемник и отправлял принятый французский текст капитану фон Берхему, который сообщал нам на основании его последние новости. Соответствующих немецких новостей мы принять не могли. Да и книги были редки. Они означали для и так небольшой посылки, даже офицерской, лишний вес. Оставалось только собраться вечером на тарок (карточная игра), гостями нашими были или принц Альфонс, или командующий 6-го Баварского полка полевой артиллерии принц Фердинанд фон Бурбон, герцог Калабрийский, тесть нашего короля.

Усиливающийся артобстрел со стороны Вуэнвиля вынудил перенести бригадный коммутатор в подвал, который мы делили вместе с беспокойными крысами.

Однажды в мае 1915 г. из Берлина приехал почтовый советник Арендт с двумя жестяными ящиками. В них были катодные трубки размером с кулак, при помощи которых можно было значительно улучшить связь. Вместе со своими саперами я проложил под землей на следующую ночь как можно ближе к французским окопам десять кабелей. В Буа-Брюле они находились на расстоянии 10 – 15 м от немецких окопов, некоторые подкопы прошли по нейтральной полосе на 5 м в направлении врага. Здесь под землей мы заложили электрические штепсельные вилки с заземляющим контактом, некоторые из них заземлили, подсоединив к проволочному заграждению. Десять подводов заканчивались в одном «держателе». Когда Арендт на следующее утро в землянке командира взвода включил свой опытный аппарат, мы через наши подземные кабели услышали, словно это происходило в соседней комнате, как французский капитан разговаривал с подчиненным лейтенантом и сообщал ему о полученном разрешении провести отпуск в Париже. Целый день мы прослушивали разговоры об увольнениях, оборудовании позиции, наблюдениях за противником. Это был потрясающий технический успех, которого ждало тактическое использование. Арендта попросили оставить здесь свой аппарат, чтобы сразу использовать его в целях разведки. Он обещал вскоре поставить точно такой же, запаковал его и отбыл. Прошло полгода, прежде чем я снова смог работать с этим изобретением. Тем временем мы сами пытались вести прослушивание без усилителя. Было довольно странно, что слежавшиеся пласты земли на плодородной суглинистой почве равнины Вёвр не давали никакого результата, в то время как сухая лесная почва в местности Кот, пронизанная многочисленными корнями, давала возможность без электрической связи и усилителя слушать вражеские разговоры.

Летом 1915 г. 9-я Баварская пехотная бригада заняла позиции западнее в Буа-д’Айи. Лес был полностью посечен снарядами, велась минная война. По обеим сторонам фронта копали штольни под вражеские позиции, куда закладывали мины и взрывали. Образовавшуюся воронку тут же занимали. Постоянно прислушиваться к стуку со стороны противника и по возможности предупреждать его действия – на это требовались большие нервы. Штаб бригады переехал в дом, занимаемый командиром конных егерей в Сен-Мийеле, их казармы располагались на краю местечка на переднем крае. Мой небольшой коммутатор находился в доме привратника, который делил его с какой-то престарелой дамой и ее внучкой, отдыхавшими здесь летом на даче и застигнутыми войной. В западной части городка жили оставшиеся три тысячи жителей, а рядом с ними квартировали части 6-го и 11-го Баварских пехотных полков и артиллеристы, которые заняли город и форт. В 11-м полку я встретил моих школьных друзей Лоренца, Франка и Баумана. Они повезли меня в Кан-де-Ромен, где Франк и его подразделение пулеметчиков отбили атаку на свои позиции. В кинотеатре Сен-Мийеля показывали старые фильмы с участием Чарли Чаплина. Мы часто засиживались в кафе «Лотарингский двор» или в нашем расположении во время затишья между боями. Телефонное подразделение 12-й Баварской бригады пехоты, которая располагалась по обоим берегам Мааса, обслуживало наш 3-й взвод под командованием лейтенанта Биркхофера. Приходил также лейтенант Ауэ, отвечавший за прокладку голого провода.