– Это она, – пробормотал Ричард.

– Вы хотите сказать, что уже встречались с ней? – удивился Джордан.

– Совершенно случайно. Я напугал ее лошадь на дороге. Она была не слишком довольна падением.

– Вы и правда заставили ее вылететь из седла? – в изумлении произнес Джордан. – А я и не думал, что это возможно!

Женщина плавно скользнула в зал и взяла бокал шампанского с подноса, ее величественный проход через толпу не остался без внимания окружающих.

– Она определенно знает, как подать себя в этом платье, – прошептал Ричард, восторгаясь движениями брюнетки.

– Я обязательно передам, что вы сказали, – тут же отозвался Джордан.

– Нет, вы не сделаете этого!

Засмеявшись, Джордан отставил свой бокал:

– Пойдемте, Вулф! Позвольте мне представить вас надлежащим образом.

Когда они приблизились к прекрасной незнакомке, та поприветствовала Джордана, одарив его радушной улыбкой. Потом пристальный взгляд брюнетки скользнул по Ричарду, и выражение ее лица тотчас изменилось – из дружелюбного оно сделалось недоверчивым. «Не самый лучший знак, – подумал Ричард. – Она помнит, что я стал причиной ее падения с лошади. Я ведь едва ее не убил!»

– Ну вот, – довольно вежливо произнесла «ведьма», – мы и встретились снова.

– Надеюсь, вы простили меня.

– Никогда вас не прощу! – улыбнулась она.

О, какая восхитительная улыбка!

– Дорогая, это Ричард Вулф, – вступил в разговор Джордан.

Женщина протянула руку. Ричард взял ее ладонь, удивившись, каким крепким рукопожатием ответила ему брюнетка. Когда Вулф взглянул в ее глаза, его пронзила неожиданная догадка: «Ну конечно! Я должен был заметить это при первой же встрече! Те же темные волосы, те же зеленые глаза… Она наверняка дочь Мэдлин!»

– Позвольте мне представить Берил Тэвисток, – сказал Джордан. – Мою сестру.

* * *

– Итак, как же вышло, что вы знаете моего дядю Хью? – спросила Берил, когда они с Ричардом вышли прогуляться по садовой дорожке.

Уже сгустились сумерки, мягкие поздние летние сумерки, и цветы скрылись в тени. Благоухание наполняло воздух, это был восхитительный аромат шалфея и роз, лаванды и тимьяна. Берил подумала о том, что новый знакомый движется в темноте, словно кот, так же тихо, плавно, с непостижимой уверенностью…

– Мы познакомились давным-давно, в Париже, – объяснил Ричард. – И на долгие годы потеряли связь. А потом, несколько лет назад, когда я основывал свою консалтинговую фирму, ваш дядя оказал мне любезность, дав несколько ценных советов.

– Джордан сказал, что у вас компания «Сакарофф и Вулф».

– Да. Мы консультанты в сфере безопасности.

– И это ваша настоящая работа?

– Что вы имеете в виду?

– Есть ли у вас, скажем так, неофициальное дело?

Ричард откинул голову назад и от души рассмеялся:

– Вас с братом отличает умение изъясняться честно и открыто, без обиняков.

– Мы научились быть прямыми. Это сокращает время пустой светской болтовни.

– Подобные беседы – основа светского общества.

– Нет, все эти разговоры – лишь способ, к которому прибегает светское общество, чтобы не говорить правду.

– И вы хотите слышать правду, – тут же отреагировал Ричард.

– А разве не все мы этого хотим? – Берил взглянула на собеседника, пытаясь увидеть его глаза в темноте, но заметила лишь тени на силуэте его лица.

– Правда заключается в том, – ответил Вулф, – что я на самом деле работаю консультантом по безопасности. Я управляю фирмой вместе со своим деловым партнером, Ники Сакароффом…

– Ники? Должно быть, это Николай Сакарофф?

– Вы уже слышали это имя прежде? – спросил он таким тоном, будто речь шла о сущем пустяке.

– Это ведь бывший сотрудник КГБ?

Повисла долгая пауза.

– Да, – наконец произнес Ричард, сохраняя невозмутимость, – в прошлом у Ники, возможно, были связи в этом ведомстве.

– Связи? Если я правильно помню, Николай Сакарофф был полковником. А теперь он ваш деловой партнер? – Берил рассмеялась. – Вот уж воистину, с кем только капитализм не поведется в нужде!

Несколько минут они прогуливались в полной тишине. Берил первой нарушила молчание, тихо спросив:

– Вы все еще имеете дело с ЦРУ?

– А разве я упоминал об этом?

– Прийти к подобному заключению нетрудно. А я, между прочим, весьма осторожна и сдержанна. Мне можно без опаски доверять любые тайны.

– И все же я отказываюсь от этого допроса.

Берил с улыбкой взглянула на Ричарда:

– Вы не признаетесь в этом даже под пытками, как я понимаю?

Даже в темноте Берил могла видеть, как его зубы засверкали в усмешке.

– Это зависит от того, как меня будут пытать. Если красивая женщина будет покусывать мое ухо… ну, в этой ситуации я могу признаться в чем угодно.

Кирпичная дорожка закончилась у лабиринта. Они немного постояли, созерцая увитую листьями стену, скрытую в полумраке.

– Давайте войдем внутрь, – предложила Берил.

– Вы знаете выход?

– Посмотрим.

Новая знакомая провела Ричарда через исходную точку лабиринта, и их быстро поглотила извилистая живая изгородь. На самом деле Берил знала здесь каждый поворот, каждый тупик, и она уверенно продвигалась по лабиринту.

– Я нашла бы выход отсюда и с завязанными глазами, – объяснила Берил.

– Вы росли в Четвинде?

– Скорее, мечась между школами-интернатами. Я приехала сюда, чтобы жить с дядей Хью, когда мне было восемь. После того, как мама и папа умерли.

Они быстро пробрались через последнюю щель в живой изгороди и оказались в центре лабиринта. На маленьком пятнышке земли, очищенном от деревьев и кустов, стояла каменная скамейка. Светила луна, и собеседники могли хотя и слабо, но все-таки видеть лица друг друга.

– Они тоже занимались этой опасной работой, – сказала Берил, медленно прохаживаясь по вытоптанному участку. – Или вы знали об этом?

– Да, я… слышал о ваших родителях.

Сразу уловив в голосе Вулфа осторожные нотки, она спросила себя, почему же он так уклончиво отвечает на ее вопросы. Берил видела, что Ричард стоит у каменной скамейки, положив руки в карманы. «Ах, все эти семейные тайны! – с досадой пронеслось в ее голове. – Я сыта ими по горло! Ну почему никто в этом доме не может сказать правду?»

– Что вы слышали о моих родителях?

– Я знаю, что они умерли в Париже.