на подоконнике, а огромные деревья), а по семенам и пыльце – каркас Celtis и восковница Myrica. И как здорово, что ягоды фикусов и молодая листва каркасов – любимая еда современных шимпанзе, да и плоды некоторых видов восковницы бывают очень вкусны. Пейзаж украшали веерные пальмы Borassus/Hyphaene, чья пыльца в большом количестве найдена в разных частях отложений Арамиса.

В лесах жили самые разные животные. По ветвям перепархивали фруктоядные птицы – от огромных рогатых воронов Bucorvus, средних зелёных голубей или горлиц Treron/Streptopelia, попугаев-неразлучников нескольких видов Agapornis и длиннокрылых попугаев Poicephalus до крошечных, но оттого ещё более прожорливых птиц-мышей Urocolius. Показательно, что современные родственники этих птиц живут на опушках, а не в густых лесах. Между прочим, кости попугаев составляют 36 % от всех птичьих останков. А ведь попугаи и птицы-мыши – очень успешные поедатели фруктов; в современных садах они даже считаются вредителями, ведь всё, что они надклёвывают, в условиях тропиков моментально загнивает. Получается, что эти пернатые были одними из главных конкурентов наших предков!

Благодаря анализу изотопов углерода и кислорода из почвы и ископаемых зубов мы знаем, какие животные жили в каких местообитаниях – заросших деревьями или травой, сухих или влажных.

Кости копытных из Арамиса принадлежат свиньям разных видов: мелким, с крошечными клычками Cainochoerus, похожим на пекари, более крупным и скуластым Kolpochoerus deheinzelini, чьи низкие бугорчатые зубы приспособлены для питания корнями, клубнями и фруктами, Nyanzachoerus jaegeri, скулы которых торчали в стороны огромными пластинами, на зависть всем бородавочникам, N. kanamensis – самому живучему виду, существовавшему полтора миллиона лет подряд по всей Африке. Из них Kolpochoerus deheinzelini хрюкали на опушке леса, а остальные хорошо чувствовали себя в более открытой местности.

Колпица Platalea

В лесу рядом с заводями держались павлины Pavo, слоны Deinotherium с загнутыми вниз бивнями на нижней челюсти, винторогие лесные антилопы Tragelaphus kyloae и какие-то карликовые антилопы, меньше зависели от воды короткошеие лесные жирафы Sivatherium, похожие на помесь окапи, буйвола и лося.

Есть в фауне Арамиса и жители куда более открытых пространств. Турачи Francolinus, перепела Coturnix, хохлатые цесарки Guttera, дрофы Otis/Ardeotis, импалы Aepyceros, антилопы-бубалы Damalops, газели Gazella, быки Simatherium и Ugandax gautieri, жирафы Giraffa, белые носороги Ceratotherium и чёрные носороги Diceros, гиппарионы Eurygnathohippus, прямобивневые слоны Anancus паслись в кустарниках и даже в самых что ни на есть саваннах, хотя число костей степных животных заметно меньше, чем лесных.

Явно имелись и ещё более засушливые участки, чему свидетельство кости ориксов Praedamalis и трубкозубов Orycteropus.

Ясное дело, на всё это изобилие растительноядных нацеливалось немало хищников: не вполне точно определённые гиены и собаки, медведи Agriotherium, саблезубые Dinofelis и Machairodus, леопарды Panthera и несколько видов кошек Felis.

Нам же сие сафари интересно потому, что в Арамисе обнаружены кости Ardipithecus ramidus – нашего прямого предка. Ардипитеки – уникальные существа, имеющие ровно поровну обезьяньих и человеческих качеств. Так, их голова имела лишь две человеческие черты. Во-первых, это смещённое вперёд большое затылочное отверстие на основании черепа (через которое спинной мозг соединяется с головным), что свидетельствует о положении головы на вертикальном позвоночнике. Во-вторых, у ардипитеков были сравнительно небольшие клыки и вообще морда, причём как у самок, так и у самцов, что говорит о сниженной межсамцовой и внутригрупповой агрессии. Проще говоря, ардипитеки были общительны и добры друг к другу. Дружелюбие и сплочённость стали залогом выживания в полной опасностей саванне, в которую постепенно превращались родные для обезьян леса. Важно помнить, что ардипитеки по сути ещё обезьяны: они не изготавливали орудий, не имели речи, их мозг не превосходил шимпанзиного и интеллект был соответствующим (между прочим, шимпанзе тогда ещё не появились, а после наверняка обогнали ардипитеков по шкале разумности). Руки ардипитеков спускались ниже колен, пальцы были изогнуты. По пропорциям они занимают промежуточное положение между шимпанзе и людьми, причём это не значит, что ардипитеки – промежуточное между ними звено; просто в последующем у предков шимпанзе руки вытянулись и пальцы искривились ещё больше, а у людей – укоротились и выпрямились.

Лосеподобный короткошеий жираф Sivatherium maurusium

Самые замечательные части ардипитеков – таз и стопа. У современных обезьян таз длинный и узкий, у людей – низкий и широкий, а вот у ардипитеков он квадратный! На стопе ардипитека сочетаются на первый взгляд противоречивые особенности: длинный оттопыренный большой палец явно приспособлен для хватания за ветки, а продольный и поперечный своды стопы – для прямохождения. До открытия ардипитека учёные предполагали, что сначала большой палец потерял хватательные способности, а потом возникли своды. Если же вдуматься, реальное сочетание логичнее: как бы могло передвигаться существо и без хватания, и без сводов? В принципе, современные люди с плоскостопием обычно не так уж плохо себя чувствуют, но ведь речь не об индивиде, а о сотнях тысяч приматов, живших миллион лет подряд, которым к тому же надо было регулярно убегать от гиен и саблезубых тигров!

Трубкозуб Orycteropus afer

Мы так много знаем о строении ардипитеков, потому что в Арамисе найдены почти целый скелет самки ARA-VP-6/500 и многочисленные кости двух десятков других индивидов, в том числе детёнышей, самцов и самок; подобные окаменелости обнаружены и в других местонахождениях времени 4,32–4,51 млн л.н. Такое обилие материала позволило подробно изучить все тонкости строения и сделать обоснованные выводы не только об анатомии, но и поведении предков. Например, изотопный анализ показал, что ардипитеки старались держаться самых лесистых мест и питались почти исключительно древесными фруктами и листьями, почти как современные шимпанзе.

Благодаря анализу изотопов углерода и кислорода из почвы и ископаемых зубов мы знаем, какие животные жили в каких местообитаниях – заросших деревьями или травой, сухих или влажных

Конечно, предки не скучали в одиночестве. Едва ли не вольготнее чувствовали себя в тех же парках примитивные павианы Pliopapio alemui и колобусы Kuseracolobus aramisi, чьи останки составляют треть костей крупных млекопитающих в Арамисе. Такое соотношение вообще-то не очень типично для африканских местонахождений, но заодно показывает, кто на самом деле был успешен в то время. В современных лесах колобусы – прямые конкуренты шимпанзе, правда, шимпанзе вчетверо-впятеро крупнее и сильнее, а потому регулярно охотятся на колобусов и едят их. Столкновения с клыкастыми, агрессивными и хорошо организованными павианами на опушках заканчиваются для шимпанзе уже не столь гарантированно. Павианы из Арамиса небольшие, как крупные макаки или мелкие современные павианы, даже меньше колобусов из того же Арамиса. Ардипитеки со своими 40–50 кг веса были вчетверо тяжелее и тех и других, так что могли успешно противостоять им, но большая масса не позволяет быть быстрым. В постоянно редеющих зарослях скорость добирания до скудеющих запасов была принципиальна для выживания. Да и прыгать с дерева на дерево без остановки уже не получалось, ведь леса редели, между кронами появлялись плеши. Нашим предкам приходилось спускаться с деревьев и идти в новые, ещё не освоенные конкурентами рощи.

По находкам из более поздних местонахождений мы видим, как колобусы со временем становились всё более ловкими древолазами, а павианы и наши предки – всё более наземными. Только вот у павианов размеры тела и клыков, а также разница между самцами и самками – половой диморфизм – постоянно увеличивались, а у наших предков размеры тела почти не менялись, а клыки и различия между самцами и самками уменьшались.

Павианы и предки людей пошли двумя разными путями. Павианы выживали за счёт того, что становились всё более иерархичными, организованными и агрессивными. Наши же пращуры выбрали прямо противоположную стратегию: взаимопомощь и постоянное общение, обмен информацией и долгое тщательное воспитание и обучение детёнышей хотя поначалу давали не столь впечатляющие результаты, но через несколько миллионов лет вывели нас на вершину прогресса.

Как обычно в биологии, к одним и тем же условиям можно приспособиться самыми разными способами. Грызуны и копытные, вышедшие из тех же лесов в те же возникающие саванны, достигли успеха за счёт развития мощных зубов и быстрого размножения, бородавочники научились рыть норы, гиены и гиеновидные собаки стали высоко социальны, а леопарды почти не изменились.

Именно преодоление трудностей в открытых местностях, разделявших острова лесов, было важнейшей причиной нашей эволюции и в числе прочего потери шерсти и развития прямохождения. А трудностей хватало – неспроста на костях ардипитеков нередки следы зубов хищников. С другой