и декларациями в адрес испанцев, не допуская их при этом к высшим постам. Серторий «был склонен позволить лишь интеграцию в римское провинциальное общество группы туземцев, более многочисленной, чем прежде», а потому не следует преувеличивать масштабы и значение его мероприятий. Нельзя, однако, и недооценивать их, поскольку они имели для испанцев не только «материальное», но и, что не менее важно, психологическое значение[60].

Заметно продвинулись вперед нумизматические исследования, установившие, что Серторий выпускал монеты не римского, а иберийского образца, служившие, очевидно, для внутреннего обмена. Значительная часть иберийских и кельтиберских монет, как выяснилось, были отчеканены именно при Сертории.

Были внесены поправки в картину Серторианской войны. У. Беннет аргументированно передатировал смерть Сертория 73 г. (вместо общепринятого 72 г.)[61]. Ф. О. Спанн убедительно показал, что решающее сражение 75 г. до н. э. произошло не при Сагунте, как считалось, а при Сегонтии[62]. Это серьезно изменило представления о ходе операций 75 г. и о политической обстановке в Испании после битвы при Сукроне. В то же время были выдвинуты весьма сомнительные хронологические теории, сдвигавшие события 76–75 гг. до н. э. на 77–76 гг. (см. Приложение 3).

В 1987 г. вышла в свет монография американского ученого Ф. О. Спанна «Квинт Серторий и наследие Суллы»[63], во многом вобравшая в себя результаты исследований предшествующих лет. По его мнению, вероятными патронами Сертория на раннем этапе его карьеры были Цепион и Дидий, а после осуждения первого и гибели второго он оказался без покровителей. Это привело его в ряды сторонников Цинны. После смерти Цинны Серторий опять оказался в сложном положении и, поссорившись с марианскими лидерами, предпочел отбыть в Испанию, где мог действовать самостоятельно. Когда же к власти пришел Сулла, речь уже шла не о карьере, а о выживании. «Таланты Сертория, — пишет в заключение Ф. О. Спанн, — были растрачены впустую, жизнь прошла зря в бесславной борьбе, которой он не хотел, в которой не имел сил победить и которой не мог избежать» (Р. 152).

Автор возражает против неумеренных похвал Серторию как полководцу и считает его тактическим гением, но посредственным стратегом, которого нельзя сравнивать с Ганнибалом и Цезарем. По мнению Спанна, он был идеальным легатом и не годился на роль главнокомандующего (Р. 140–146).

В то же время автор мало внимания уделяет взаимоотношениям мятежного проконсула с населением Испании, останавливаясь лишь на месте туземцев в структуре повстанческой армии (Р. 81–82, 145). Вопреки мнению Габбы Спанн считает, что число римско-италийских колонистов в Испании было тогда незначительно, а потому об их роли в восстании говорить не приходится (Р. 169–170). Вывод ученого верен, но не потому, что колонистов было мало, а потому, что они не поддержали Сертория (см. ч. 3).

В 1994 г. был опубликован обширный комментарий американского исследователя К. Ф. Конрада к Плутарховой биографии Сертория[64]. Автор тщательно проанализировал текст биографии, уточнив чтение ряда спорных мест. Он предложил интересную реконструкцию ряда событий, прежде всего боевых операций, остановился на эпизодах, не освещаемых в биографии, но при этом оставил без комментария некоторые важные пассажи у самого Плутарха.

Определенное место серторианская тематика занимает и в отечественной историографии. До середины XX в. она освещалась лишь в общих трудах по истории Рима, где мятежный проконсул оценивался положительно, как борец против сулланской диктатуры. К сожалению, недостаточное внимание историков к данному вопросу нередко приводило к небрежности в описании событий и выводах.

Так, С. И. Ковалев утверждал, будто Серторий провозгласил независимость Испании от Рима и предполагал, что он боролся за создание «подлинно демократической, гуманной и просвещенной республики, в которой отсутствовало бы угнетение народов»[65]. Более детально эта тема была освещена в диссертации З. М. Куниной[66]. Автор нередко ограничивается лишь пересказом источников, опираясь в основном на их интерпретацию А. Шультеном, импонирующую ей своей просерторианской направленностью. Как указывает З. М. Кунина, объективно Серторианская война, как и восстание Спартака, расшатывала «рабовладельческий строй», способствовала упадку республиканских порядков, формированию военной диктатуры и переходу к Империи (с. 158–162). Само движение двусмысленно именуется «гражданской войной римской провинции Испании… за свержение римского ига» (с. 160–161). В более поздней статье З. М. Кунина, правда, уже вполне определенно считает Серторианское восстание освободительным движением[67].

Проблемы взаимоотношений Сертория с испанцами и характер восстания рассматривались также в диссертации Г. Е. Кавтария[68]. Автор считает, что мятежный полководец всюду встречал поддержку местного населения, но его интересы сами по себе были чужды ему — испанцы являлись лишь орудием в руках Сертория и не пользовались никакими привилегиями в его государстве (с. 27). Однако чуть ниже Г. Е. Кавтария пишет, что Серторий, не доверяя своим соратникам из числа римлян, опирался именно на испанцев (с. 28, 29). Объяснить это противоречие автор не пытается. В заключение он пишет, что по окончании восстания 80–71 гг. до н. э. «Испания вступила на службу римского государства, культуры и литературы», в чем огромная роль принадлежит Серторию (с. 30).

Таким образом, Г. Е. Кавтария, подчеркнув противоречия в политике Сертория, не смог объяснить их. Эту задачу во многом выполнил в своей диссертации И. Е. Гурин[69].

По его мнению, испанцы играли не столь уж подчиненную роль, одни из них боролись за повышение своего статуса, а другие — против римского господства как такового. Союз с племенами, враждебными власти Рима, раздражал римско-италийских колонистов и романизированных туземцев, которые к концу 75 г. до н. э. отошли от движения. Лицо восстания с этого времени стали определять именно противники римского господства, в зависимости от которых оказались римские эмигранты, за Серторием же сохранились лишь военные полномочия. Из гражданской войны восстание превратилось в антиримское движение. Гибель Сертория и Перперны не означала конца войны, ибо ряд племен продолжал борьбу и после этого.

Интересна статья Ю. Б. Циркина «Движение Сертория»[70]. Автор считает, что римско-италийские колонисты, не желая терять свое привилегированное положение в провинции, не поддержали восстание, ибо Серторий обещал подобные привилегии и верхушке испанского общества. Что же касается участников восстания, то, как подчеркивает Ю. Б. Циркин, личность их вождя была единственным звеном, соединявшим римскую и испанскую группы участников движения, и с его гибелью от рук заговорщиков это и без того зыбкое единство распалось, что ускорило поражение восстания. Значение Серторианской войны, по мнению ученого, состоит в том, что она стала «хотя и не очень значительным, но этапом в романизации Испании», что «также явилось шагом на пути от республики к империи».

Таким образом, серторианская проблематика весьма основательно изучена в историографии. Многие вопросы получили интересное