— Быть может. А может и не быть. Вы удивитесь, но не нам это решать.

— Кому, если не нам?!

— В вопросах земных, как ни странно, людям. Они придумывают множество законов, и кого-то эти законы спасают, а кого-то калечат. По вопросам справедливости или несправедливости, правильности или неправильности этих законов всё же не ко мне — напомню, я лично понятия не имею, что правильно, а что не слишком. Одно скажу точно: карать людей — дело человеческое. Говоря же о духах и душах… Для того, чтобы каждый получил причитающееся, существуют по воле Его паутина вероятностей, и круги перерождений, и путь превращения, и Древо, и Предназначенный Путь. Так или иначе, но каждый из нас рано или поздно пожнёт плоды своих решений. Ангелы, которые пытаются карать кого-то, мнят себя выше Его. И очень быстро перестают слышать Его голос.

Я покачала головой.

Варифиэль назвал бы это ересью, наверняка. Причём ересью в тяжёлой, запущенной форме. Я бы сказала, что Пророк просто безумен. Но не слишком ли много сумасшедших на квадратный метр бытия? Или на него тоже аура Шаакси действует?

Может ли быть, что в словах Пророка тоже есть некая правда?

— И да, я допускаю, что в жизни каждого ангела могут случаться моменты, когда он чувствует, что в данном конкретном случае надо стать орудием, которое должно спасти одних, остановив других. Такое возможно. Но этот путь очень скользок сам по себе, и ступать на него стоит лишь в том случае, если точно уверен как в необходимости такого шага, так и в своей способности остановиться. Нужно понимать: в тот момент, когда ангел начинает получать от таких вещей удовольствие, с ним всё кончено. А если он при этом ещё и не испытывает сомнения… Города, стёртые с лица земли, мёртвые дети и пылающие костры — типичные примеры того, что в таких случаях происходит. Ужасное зрелище.

Я помолчала, не зная, что тут сказать.

— А с идеальным миром-то, населённым просвещёнными людьми, что не так? — уточнила я осторожно.

— Ничего — кроме того, что он невозможен. И тот факт, что он невозможен, остаётся очень хорошей новостью, как бы ни напирали на обратное построители светлого будущего разных мастей и форм.

26

Нет, всё же с этим Пророком что-то явно не так.

— Но люди становятся лучше. Должен же рано или поздно наступить день, когда они превратятся в высших существ, достигнут просветлённого и высокодуховного состояния!

— Хм, — вздохнул Пророк. — Во-первых, люди не становятся лучше. Просто умнее, причём в вопросах преимущественно практических. Они придумали очень много способов упрощать себе жизнь, за что им, разумеется, честь и хвала. И благодаря тому, что времени и возможностей у современных людей этого мира стало больше, равно как и доступа к информации, в среднем они стали интеллектуальнее. И в иных вопросах намного глубже. Но сделало ли это их лучше? Нет, люди есть люди. Просто люди этой эпохи — вот такие. Они во многом менее жестоки, чем их предшественники, но и ауры их больше отдают пластиком и затхлостью, чем было ещё несколько поколений назад. Таково влияние цивилизации. Но вынь этих людей из цивилизации, и эффект получится впечатляющий.

— Но я слышала от вполне уважаемых ангелов, что мы работаем, чтобы человечество пришло к идеальному обществу…

— То есть, к Апокалипсису? Потому что видите ли, идея идеала противоречит базовым настройкам тестового проекта “человечество” — кажется, так принято называть его в ваших записях. Потому что у людей всегда стояло и будет стоять “право выбора” в свойствах по умолчанию, не подлежащих корректировке. А “право выбора” и “идеальное общество” — это понятия, противоречащие друг другу в зародыше.

Ну ничего себе.

— Что?..

— Да ничего, просто пытаюсь изъясняться языком этих ваших, прости Мастер что поминаю, отчётов. Думаю: может так станет понятнее. Потому что, если большинство юных ангелов разделяет ваши заблуждения, то у меня для пресветлой леди Сариэль очень плохие новости.

Я поняла, что окончательно перестала понимать, что происходит.

— Пресветлая леди Сариэль?..

— Да, а что?.. Ох, понимаю. Манера именования же! Просто я знавал её ещё в те благословенные имена, когда она была богиней горных рек и одной из избранных королев ши. Не знаю, считать ли её превращение в ангела повышением или понижением, но ради душевного спокойствия монахов ей пришлось изобретать себе максимально андрогинное рабочее обличье и учиться говорить о себе в мужском роде… Да, она попросила меня присмотреть за вами. Опасалась проблем, и не зря.

Вот после этого заявления я могла только открывать и закрывать

Пророки не лгут.

Одно из двух: или он не Пророк, а какая-то тварь, способная обмануть даже ангела, или…

Или всё и все вокруг меня — совсем не то, чем кажутся.

Мне нужен совет. Я бы сказала, жизненно необходим. Я получила два противоречащих друг другу приказа от вышестоящих ангелов; я не понимаю, что правда, а что ложь; я… запуталась…

И в конечном итоге, разве не для того и нужны пророки, чтобы решать подобные проблемы?!

— Я вижу странные вещи, — сказала я. — Не сны и не явь, не мираж и не наваждение, что-то среднее. Смесь старинных легенд и даже образов из прошлых жизней…

— Так вы, получается, помните прошлые жизни?

Тонкий лёд.

Вообще-то Варифиэль не имел права показывать мне те образы, но он показал, потому что это тяжело — помнить кого-то из прошлой жизни, когда он не узнаёт тебя. Не самая пугающая и неприятная разновидность одиночества, но одна из точно.

В свете всех последних событий, если вспомнить также обстоятельства встречи Шаакси и Варифиэля, можно предположить, что о своём наставнике я знаю… Скажем так, недостаточно.

Можно даже развить мысль и сказать, что обо всём на свете я знаю недостаточно.

Но всё же быть той, кто предал доверие и привязанность, я не хочу. С другой стороны…

— Скажем, так получилось, что кое-что я помню, — ответила я осторожно. — Случайно вспомнила. Так получилось.

— Это плохо, — кивнул Пророк серьёзно. — И может быть очень вредно. Люди не должны помнить свои прошлые жизни…

..И, что бы ни думали по этому поводу увлечённые любители магических штудий, это скорее хорошая…

— И на то, надо сказать, существует предостаточно очень хороших причин.

— Да, я это изучала. Например, недостаточная гибкость