Присела рядом с ним. В этот момент я не испытывала ни страха, ни сомнений. Просто действовала по наитию. Как будто всю жизнь знала, что делать в таких случаях.

Положила руку ему на плечо.

Наверное, рука была для него холодной, он ощутил разницу даже через одежду, раздался облегченный вздох, и горячая ладонь ректора накрыла мою, не желая отпускать.

— Вот так… — тихо и уверенно сказала я и пропустила через руку свою «воду». Внутреннюю водную силу — прохладную, чистую, журчащую, как лесной ручеек, бегущий по камням.

Показалось, что раздалось шипение, словно на раскаленные камни или в костер плеснули полведра воды. Жар Герата быстро, но плавно пошел на спад.

Он облегченно застонал, развернулся и откинулся спиной на стену, вытянул ноги. Запрокинул голову и закрыл глаза.

Я сидела на корточках рядом, положив одну ладонь ему на колено. Немного добавляла журчащих струй, но теперь лишь чуть-чуть. У меня не было цели целиком погасить его пламя. Лишь превратить его из извергающегося вулкана в ровно горящий костер.

— Так, хорошо. Хватит, — наконец произнес Герат. И я убрала руку.

Еще несколько минут мы сидели тихо. Он — с закрытыми глазами, запрокинув голову. Я — рядом, глядя на его изможденное лицо. Такое, как бывает у людей, переживших лихорадку.

Вот, значит, в чем дело… подумалось мне. Не самая страшная, но и не самая безобидная тайна.

Сострадание, почти жалость струились в моем сердце. Я придвинулась ближе, положила ладонь ему на лоб, остужая. Это должно быть приятно.

— Благодарю… — прошептал Герат. Наконец открыл глаза. Смотрел на меня задумчиво, со всполохами, плещущими на самом дне глаз.

— Для этого вам нужна водная, да? — с ноткой горечи произнесла я, подумав, что так же могла бы помочь и Керра, и даже эта крыса Ларисса. — Водная Великая для этого?

— Иди сюда, — вместо ответа сказал он, чуть подался вперед, обхватил меня за талию и… усадил себе на колени. Прижал к себе, крепко, жадно.

О Господи, пронеслось в голове, слишком интимно, слишком располагающая поза… Я попробовала отстраниться, но, конечно, не тут-то было. Герат держал меня, словно я была его величайшим сокровищем.

— Нет, не всякая водная, — прошептал он мне на ухо. От звучащей в голосе хрипотцы мурашки разбежались по нервам. — Только ты, — закопался рукой в мои волосы, прижал мое лицо к своей небритой щеке. Горячей, но без болезненного жара.

— Объясните… — попросила я, чтобы как-то нарушить близость. Я была к ней… не готова. Что, если сейчас он захочет меня… прямо тут на каменном полу. В его объятиях и так было слишком много от жажды обладания.

— Не сейчас. Подожди… — ответил Герат, прижимая меня к себе крепче.

Я всем телом чувствовала, что он ощущал облегчение после пережитого приступа, смешанное с жаждой меня. И мое собственное тело отвечало на это сладкой протяжной истомой. Пальцы, бродящие в моих волосах на затылке, стали какими-то хищными, он отстранил лицо, собираясь поцеловать.

И я была не в силах возражать…

Мгновение… и между нами все станет ясно. Потом я наверняка об этом пожалею. Сейчас, может быть, и не готова… но ведь хочу как никогда в жизни!

— Да что это такое!.. Мокрое! — вдруг раздраженно сказал он. Так, словно в самый неподходящий момент его укусил в нос комар.

Я резко посмотрела туда же, куда он, и инстинктивно вскочила. По бокам, там, где прежде его рубашка была заправлена в брюки, что-то мельтешило. Я заметила, как мелькнули и скрылись под рубашкой два маленьких хвостика.

Я не выдержала. Расхохоталась.

— Это водные драконы, таросси ректор! — сказала я. Наклонилась, приподняла его рубашку — Герат не возражал — и за хвосты извлекла драконов. Раздалось недовольное ворчание. Горячее тело ректора, видимо, оказалось чем-то привлекательным для них. А может, они хотели помочь мне снять «приступ».

— Ну вы даете, тарра Гварди! — беззлобно рассмеялся Герат. В смехе звучало облегчение, видимо, после приступа он ожидал более неприятных сюрпризов. — Хорошо хоть ваших мокрых элементалей не прихватили!

— Мне нужна была компания, таросси ректор, — заявила я рассудительным тоном и засунула драконов обратно в карманы. — Молодой девушке не следует одной ходить в подземелье, разве вы не знали?

— Да, кстати, что вы тут делали? — с интересом спросил Герат, подняв одну бровь.

— Я? — с наигранным безразличием пожала плечами. — Шла посидеть на хвосте дракона. Очень помогает после того, как тебя сначала выводят на чистую воду, а потом прогоняют разве что не пинком… в спину. Лучшая на свете медитация, — я помолчала, потом спросила. — Вы поэтому меня выгнали, из-за пламени в вас?

— Да, Илона, — Герат наконец поднялся на ноги. Бледный, с измученным лицом, но явно уже полный сил. — В начале… приступа мне сложно сдержать себя. Сила рвется наружу, могу ненароком подпалить кого-то или что-то, — он усмехнулся. — Лучше чтобы никого не было рядом, пока я не возьму себя в руки, не перенаправлю этот огонь внутрь себя.

Я вздрогнула. Еще не знала всех подробностей его «проклятия», но могла представить себе, каково это, когда твоя собственная сила сжирает тебя изнутри. Мстит за то, что ты не даешь ей свободным потоком устремиться наружу.

Хорошо еще, что моя сила так не взбесилась… Или пока не взбесилась.

— Объясните! — сказала я, и с удивлением заметила, что мой голос звучит не просяще, а почти властно.

Герат внимательно посмотрел на меня, сложил руки на груди и усмехнулся.

— Что, тарра Гварди, ощутили власть надо мной? О-о-о, — невесело рассмеялся он. — Я знаю, это окрыляющее чувство, когда ты один можешь помочь другому человеку! Это дает тебе власть над ним. А учитывая, что вы осознаете, насколько меня тянет лично к вам, то вы чувствуете еще более летящее чувство всевластия! Что скажете, тарра Гварди? Приятно держать в руках ниточки и дергать за них ректора?

— Что?! — переспросила я. Его слова звучали почти оскорбительно. Видимо, я должна была обидеться на эти рассуждения про чувство власти, на провокацию про «ниточки». Да какие ниточки! Это он играет, у него стратегия. А я по-прежнему всего лишь стараюсь выжить в той ситуации, в которую он меня поставил.

Но все это пролетело словно мимо моего сознания. Услышала лишь одно «насколько меня тянет лично к вам». Квинтэссенцию, единственно важное из всех его слов… Ведь не о простом физическом влечении он говорит?!

Герат не стал повторять. Теплее, с легкой насмешкой посмотрел на меня сверху вниз, и… проигнорировал вопрос. Протянул мне руку, как будто приглашал на танец.

— Пойдемте, разговаривать лучше сидя. Вы ведь хотите услышать объяснения, — усмешка.

Я вложила руку в его ладонь, и, словно отец дочку, он повел меня… к стене комнаты. Поводил над ней рукой, открылась еще одна каменная дверь. За ней был уютный кабинет со столом, диваном, несколькими магическими светильниками, загоревшимися при нашем появлении.