class="p1">Меньше в моем пораженье стыда, чем в боренье — почета,

И победителем я столь великим утешен немало.

Может быть, издалека до тебя и дошло Деяниры386

Имя; когда-то была она дивнопрекрасною девой,

10 Многих влюбленных в нее домогателей целью завидной.

С ними, ее испросить, в дом тестя явился я тоже.

«Зятем меня назови, — я сказал ему, — сын Парфаона!»

Так же сказал и Алкид387. Остальные нам двум уступили.

Тот похвалялся, что даст им Юпитера в свекры, и славу

15 Подвигов трудных, и все, что по воле он мачехи вынес.

Я возражал, что позор, если бог человеку уступит, —

Богом он не был тогда: «Пред собою ты видишь владыку

Вод, что, наклонно катясь, по владеньям твоим протекают.

Нет, не из чуждых краев постояльцем зять тебе прислан, —

20 Буду я — свой человек и часть твоего достоянья.

Не повредило бы мне лишь одно, что царицей Юноной

Я не гоним, не несу никакой подневольной работы!388

Ежели хвалишься ты, что Алкменой рожден, то Юпитер

Ложный родитель тебе, а коль подлинный, — значит, преступный.

25 Матери блудом себе приобрел ты отца: выбирай же,

Иль не Юпитер родитель тебе, иль рожден ты постыдно?»

На говорящего так он давно уже скошенным глазом

Смотрит, не в силах уже управлять распалившимся гневом,

И возражает в ответ: «Не язык, а рука — моя сила.

30 Лишь бы в борьбе одолеть, — побеждай в разговорах, пожалуй!»

Грозный ко мне подступил. После речи такой уж не мог я

Пятиться: тотчас с себя я зеленую сбросил одежду,

Выставил руки вперед и держал кулаки перед грудью,

Став в положенье бойца, все члены к борьбе приготовил.

35 Пригоршню пыли набрав, меня он той пылью осыпал;

Тотчас и сам пожелтел, песком занесенный сыпучим.

То за зашеек меня, то за ноги проворные схватит, —

Правда, иль чудится так, — но со всех он сторон нападает.

Тяжесть моя защищала меня, он наскакивал тщетно.

50 Так неподвижна скала, на которую с шумом великим

Приступом волны идут: стоит, обеспечена грузом.

Вот мы чуть-чуть отошли и уж снова сходимся биться.

Крепко стоим на земле, порешив не сдаваться. Прижались

Крепко ногою к ноге. Всей грудью вперед наклонившись,

55 Пальцами пальцы давлю и на лоб его лбом нажимаю.

Видел я, сходятся так два могучих быка, состязаясь,

Если награда борьбы, красавица первая паствы,

Самка кидает их в бой, а скотина глядит и страшится,

В недоумении, кто завоюет такую державу.

50 Трижды отбросить хотел от себя сын грозный Алкея

Грудь мою в этой борьбе. По четвертому разу объятий

Все ж он избег и сумел свои вызволить руки, отвел их;

Тут же он руку напряг, — это чистая правда! — и сразу

Перевернул меня вдруг и налег всей тяжестью сзади.

55 Верите ль, нет ли, — но я не стремлюсь неправдивым рассказом

Славу снискать! — почудилось мне, что горой я придавлен.

Еле я вытащить мог увлажненные потом обильным

Руки, едва разорвав вкруг груди тугое объятье.

Я задыхался, но он не позволил мне с силой собраться.

60 Шею мою захватил. Наконец, уж не мог я не тронуть

Землю коленом своим и песок закусил, побежденный.

Силой слабее его, прибегаю к своим ухищреньям

И ускользаю из рук, превратившись в длинного змея.

Но между тем как я полз, образуя извивы и кольца,

65 Страшно свистя и притом шевеля языком раздвоенным,

Захохотал лишь тиринфский герой на мои ухищренья, —

Молвив: «Змей укрощать, — то подвиг моей колыбели!

Если драконов других победить, Ахелой, ты и можешь,

Все ж не ничтожная ль часть ты, змей, Лернейской Ехидны?

70 Та размножалась от ран; из сотни голов ни единой

Было нельзя у нее безнаказанно срезать, чтоб тотчас,

Две обретя головы, ее выя не стала сильнее;

Отпрыски новых гадюк появлялись в погибели, убыль

Впрок ей была, я ее одолел и пленил, одолевши.

75 Кто же ты после того, — змеей обернувшийся лживо,

Воин с оружьем чужим, обличьем прикрытый заёмным?»

Так он сказал; и схватил, как узлом, меня сверху за горло

Пальцами. Дух занялся, был я сдавлен словно клещами:

Освободить лишь гортань я большими перстами пытался.

80 После того, побежденному, мне оставался лишь третий

Образ — быка; и, в быка обратясь, вновь в битву ступаю.

С левой тогда стороны он на шею закинул мне руки,

Тащит меня за собой, — побежавшего было, — крутые

В землю вставляет рога и меня на песок простирает.

85 Мало того: беспощадной рукой он ломает мой крепкий

Рог, захваченный им, и срывает, чело искажая.

Нимфы плодами мой рог и цветами душистыми полнят,

И освящают, — и он превращается в Рог изобилья», —

Молвил. Наяда тогда, подобравшись, подобно Диане, —

90 Из услужавших одна, — с волосами, упавшими вольно,

Входит, с собою неся в том самом роскошнейшем роге

Целую осень — плодов урожай в завершение пира.

Лишь рассвело и едва по вершинам ударило солнце,

Юноши, встав, разошлись; дожидаться не стали, что волны

95 Снова покой обрели и текли безмятежно, что воды

Бурные вновь улеглись. Ахелой же свой лик деревенский,

Свой обездоленный лоб — в глубокую спрятал пучину.

Но не вредила ему украшенья былого утрата.

Рог был другой невредим. К тому же ветловой листвою

100 Мог он позор головы прикрывать иль венком камышовым.

Но для тебя, Несс389 лютый, любовь к той деве причиной

Гибели стала, — ты пал, пронзенный крылатой стрелою.

Древле Юпитера сын, с молодой возвращаясь супругой

К отчим стенам, подошел к стремительным водам Эвена390;

105 Больше обычного вздут был поток непогодою зимней,

В водоворотах был весь, прервалась по нему переправа.

Неустрашим за себя, за супругу Геракл опасался.

Тут подошел к нему Несс — и могучий, и знающий броды.

«Пусть, доверившись мне, — говорит, — на брег супротивный

110 Ступит она, о Алкид! Ты же — сильный — вплавь переправься».

Бледную, перед рекой и кентавром дрожавшую в страхе,

Взял калидонку герой-аониец391 и передал Нессу.

Сам же, — как был, отягчен колчаном и шкурою львиной, —

Палицу, также и лук, на берег другой перекинул, —

115 «Раз уж пустился я вплавь, — одолею течение!» — молвил.

Смело поплыл; где тише места на реке, и не спросит!

Даже не хочет, плывя, забирать по теченью потока.

Только он брега достиг и лук переброшенный поднял,

Как услыхал вдруг голос жены и увидел, что с ношей

120 Хочет кентавр ускользнуть. «На ноги надеясь напрасно,

Мчишься ты, дерзкий, куда? — воскликнул он. — Несс двоевидный,

Слушай, тебе